Қазақстан Республикасының ғылым және жоғары білім министрлігі Ғылым комитеті

Ш.Ш. Уәлиханов атындағы Тарих және этнология институты

С начала XVIII века царизм берет курс на разрушение традиционных социально-политических структур, устранение или размывание влияния власти старой аристократии, на создание социальной опоры царизма путем формирования новых сословных групп, приближение верховной власти на места путем введения более дробных административно-политических образований. С 80-х годов XVII века начинается христианизация местного населения, а на 30-60-е годы XVIII века приходится массовая насильственная христианизация. Так, например, в 1731 году в Свияжеке была учреждена “Комиссия для крещения казанских и нижегородских мусульман и других инородцев”, которая в 1740 году была преобразована в “Новокрещенскую контору”. Опираясь на светские власти и вооруженные команды, она приступила к христианизации мусульман и язычников Среднего Поволжья /1, 203/.
Начиная со второй половины XVII- первой половины XVIII века возросла тяжесть податей и повинностей – увеличился как размер податей, так и численность налогоплательщиков (за счет более полного их учета).
Особенно интенсивный рост податей и повинностей приходится на первую половину XVIII века. Их тяжесть усугубляли злоупотребления и представителей местной администрации. Все возрастающие подати и повинности были очень обременительны, часто непосильны, вызывали недовольство трудового населения края, которые выливались в различные формы протеста – от подачи челобитных до вооруженных восстаний.
Первая вооруженная борьба происходит в 1662 – 1664 г.г., когда начинается первое массовое движение башкир. Последующие восстания против феодального гнёта вспыхивали с перерывами в 1704 – 1711; 1735 -1740; 1745; 1755 годы.
После восстания в 1704 -1711 гг. власти проводят в Башкирии осторожную политику. Но в середине 30-х годов, вновь резко усиливается гнет феодального государства, что в первую очередь выразилось в организации Оренбургской экспедиции и связанных с нею мероприятиях.
Каково же было отношение башкир к Оренбургской экспедиции? Реше¬ние об организации Оренбургской экспедиции встревожило башкир. По словам П.И. Рычкова, “они опасались, что всеми их землями хотят завладеть, и того бы ради всеми силами противятся и город Оренбург строить не давать, толкуя, что из-за того или никакой воли не будет”/2, 342/.
Весной 1735 года, когда осуществлялись последние приготовления к походу на реку Орь, состоялся йыйын (собрание) с участием представителей 4-х дорог. Участники йыйына решили помешать основанию нового города, т.е. Оренбурга.
С самого начала восстания башкиры обратились за помощью к казахам. Так, 30 апреля 1737 года к Абулмамбету приезжали 40 башкир с жалобой: “что их Россия разоряет, старых рубят и казнят, а молодых в солдаты пишут, детей их бояре к себе берут и крестят насильно”/3, 744/. Башкиры просили казахов объединиться в борьбе против царизма, и изъявили желание перекочевать к ним. Абулмамбет разрешает 2000 кибиткам башкир в течение 20 дней присоединиться к ним.
31 мая того же года полковник Сибирского драгунского полка И. Арсеньев в донесении в Сибирскую Губернскую Канцелярию пишет, что “…на Ногайской дороге, Бурзянской волости в деревне Бырсаевой съезжалось нынешней весны на совет Сибирской и Ногайской дорог многие старшины и сотники, всего человек ста с трех. И с того совету послали они от себя башкирцев 12 человек с письмами в Киргиз-Кайсаки Средней сотни к хану Зенбяку (имеет в виду Семеке), чтоб он их в подданство к себе принял и с оными Киргиз-Кайсаками воевать русских людей обще. И после того из Киргиз-Кайсаков прибыли 12 башкирцев с известием, что он хан обещал им дать силы 40 ясаулов с людьми; и оные де письма возили они башкирцы по всем волостям”/4, 309/. Весной 1737 года башкиры несколько раз отправляют своих посыльных как к Семеке, так и к Абулхаиру. Вернувшиеся через 3 недели посыльные сообщали, что у казахов в течение 4-х дней проходило собрание, на котором присутствовали оба хана, и, что Абулхаир высказал желание поехать в силою 1000 человек в Башкирию/4, 335/.
Повстанцы, нуждаясь в военной поддержке, стремились обеспечить себе у казахов на период борьбы надежный тыл и найти убежище во время карательных походов. Когда началось восстание, среди башкирских старшин – феодалов становится популярной мысль о переходе в подданство к казахам или о приглашении одного из казахских султанов в качестве самостоя¬тельного башкирского хана.
Встает вопрос, почему башкирам, если они решили быть в Российском подданстве, понадобился казахский хан? Разве они не могли избрать себе хана среди своих наиболее влиятельных старшин? С нашей точки зрения представляет интерес мысль Н.В.Устюгова по этому поводу, который пишет, что “… среди тюркских и монгольских племен, входивших когда-то в состав Монгольской империи, слишком велик был авторитет Чингиза и его рода. Считалось, что хан мог быть только из рода Чингиза. Казахские ханы и султаны возводили свой род к Джучи, старшему сыну Чингиза. Сле¬довательно, их право на ханское достоинство было, несомненно. Башкирам казалось, что, подчинившись казахам или получив от них хана, они приобретут такую свободу, какой не имеют, пока они находятся под властью России /5/.
Летом того же года представители Ногайской дороги, Тамьянской волости послали в Казахскую Орду 7 человек для “искания себе хана, в желании быть в подданстве киргиз-кайсакского хана, и для подзыву их во обчее согласие”/4, 321/.
Однако, на первых порах, казахские ханы и султаны отрицательно отнеслись к просьбе башкир.
О данном факте 2 июня 1737 года В.Н. Татищев доносил императрице о получении известия через старшин, что ездившие к казахам руководители восстания возвратились ни с чем, и что к ним никто не приехал. В конце мая – начале июня 1737 года башкиры вновь убеждали казахских султанов оказать им военную помощь, и на этот раз их просьбы были удовлетворены. Младший жуз не оказал существенной поддержки башкирам, однако, Средний жуз изъявил желание им помочь.
В 20-х числах июня на Ногайскую дорогу была выслана помощь в 8000 человек/4, 311-313/. Приехавшие из Усерганской волости башкиры, продолжают просить поддержки у Абулмамбета, Аблая и Барака. Далее, они прибывают в улус Абулхаира, и обещают ему вернуть из аманатов, находящегося в Оренбурге Ералы султана/3, 760/. Старшина Казанской дороги Аракай Акбашев в письме уфимскому коменданту С.В. Шемякину указывает: “что вверх Яику на усть речки Кизилу, по ту сторону р. Ори, киргиз-кайсаки Средней орды Шемеки хан и Барак салтан со всем войском приехали. На Казанской дороге Юрминской волости Семеке и Барак встречались с одним из руководителей и решили сообща: нынешним летом (т.е. 1737 г.) русских людей и доброжелательных иноверцев рубить, а в зимнее время жить по Уралу горе”/3, 766/.
В июле 1737 года 30 башкир под предводительством Султан-Мурата прибыли в Средний жуз к Абулмамбету, Бараку с просьбой принять их к себе в улусы, а если их не примут, они намеревались идти в Кантошинскую Орду.
В первых числах июля Семеке и Барак хан, с 4000 казахами стояли в 150 верстах от Айлинской волости, “к ним ездили башкиры и звали их в ханы. Они приводят всех башкир чтоб быть им всем послушным к курану и просят аманатов лучших людей”/3, 766/.
В августе башкирцы Ногайской дороги ездили к Абулмамбету султану с просьбой ” дать в ханы ево Аблая салтана/3, 769/.
18 августа взятые в плен башкиры Сибирской дороги Мухамет Елдашев, Хушгилды Утешев, Тукумбет Умитбаев сообщали, что три недели назад приходил Абулхаир к старшине Мандару, чтобы объединиться, но имел цель стать башкирским ханом. Абулмамбет, несмотря на присягу Российскому подданству, оказывает помощь восставшим. Поэтому, в сентябре он направил по Сакмаре 1000 чел./4, 340/. Российское правительство требует от правителей Среднего жуза отправить войска для подавления восставших. Царизм обещает за каждого пойманного руководителя плату от 2-х до 3-х тысяч рублей/3, 774об/. Но Абулмамбет и Аблай не выполнив данного требования, в своих письмах В.Н.Татищеву и А.Тевкелеву объясняют это тем, что якобы аргыны и найманы не подчиняются им, и, с другой стороны, они ожидают нападения волжских калмыков/ 3, 1090 об/.
12 августа 1737 года в Оренбург прибыл Абулхаир со свитою в 30 человек с целью остаться в крепости и ” превращения и приласкания к себе к утешению других киргиз-кайсаков”/3,759/, а в сентябре месяце он побывал в Башкирии, и обещал к ним отправить на помощь 1000 человек/4, 337/.
По определению В.Н. Витевского “он явился в Башкирию, под предлогом содействия” русским в потушении мятежа, на самом же деле у него было намерение сделать одного из своих сыновей башкирским ханом /6, 157/. В сентябре несколько казахских отрядов действовали вместе с ногайскими башкирами в бассейне р. Демы и около г.Уфы/4, 339-349/.
Решая использовать казахов для подавления башкирского восстания, В.Н.Татищев отправил Абулхаиру письмо, где ему напоминали о его подданстве России.
В декабре Абулхаир послал четырёх человек к башкирам с требованием: ” чт¬¬¬бы вы башкирцы от злого своего намерения уклонились и принесли повинные “/4, 349/.
В январе 1738 года Абулхаир прибыл на Ногайскую дорогу в Уфинский уезд с 2000 казахами с требованием к башкирам “чтоб они пришли в подданство”/4, 349/. В течение всей зимы Абулхаир находился в Башкирии. Здесь он встретился с одним из руководителей восстания Бепеней, который сумел убедить Абулхаира принять свою точку зрения. Сделано это было достаточно тонко.
Абулхаир прибыл в Башкирию по царскому указу, являясь таким же подданным русской императрицы, как и башкиры. Вот почему вожди восставших, не отказываясь в беседах с Абулхаиром от русского подданства, обратились к нему с жалобой на притеснения местной администрации в расчете получить от него защиту. По свидетельству башкира Гирейской волости Казанской дороги Аблагузи Байгузина, посетившего Абулхаира в конце февраля – начале марта 1738 года в волостях Ногайской дороги, башкирские вожди жаловались Абулхаиру, что ” русские судьи всеми их вотчинами и землями и всякими угодьями обидели и мирских их людей разорили и побили. “Они подчеркивали, что по их мнению, про это “всемилостивейшая государыня и не ведает. А когда б де ведать про то изволила, то б, не распрося и не разсмотря, рубить не указала.”
Башкиры отмечали несоответствие между указами и делами местной администрации: “русские де судьи им пишут, что их государыня в винах простила, а сами де их разоряют и рубят, и на их вотчинных землях и на урочисчах городы строят. Чего ради они на обнадеживание русских судей и не надеются”. Эта просьба о защите не могла не производить известного впечатления на хана. Абулхаир обещал свою помощь, но требовал прекращения открытой вражды. Башкиры просили Абулхаира принять их в своё подданство, говоря, что они не желают быть подданными е.и.в. и отказываются платить штрафы за участие в восстании/4, 368/. Башкиры начинают выдавать Абулхаиру пленников, как русских, так и мусульман, и твердо выражают свою позицию “если против них отправят российское войско, то они будут драться до конца”/4, 369/.
Постепенно башкирским вождям удалось привлечь Абулхаира на свою сторону. Зимой 1737-1738 г.г. велись переговоры о принесении повинной, и, как уже упоминалось, руководители повстанцев ставили свои условия, среди которых главными были освобождение от платежа штрафных лошадей и освобождение вождей восстания 1735-1736 годов. Когда переводчик Комис¬сии башкирских дел Араслан Бехметов прибыл к Абулхаиру, последний передал ему свою просьбу, адресованную В.Н.Татищеву, ” чтоб с оных бун¬тую¬щих башкирцов штрафных лощадей не требовать, также содержанных башкирцов под караулом – Кильмяка абыза с товарысчи – освободить” /4, 360/. Эта просьба хана была ничем иным, как давнишним требованием восставших башкир.
Башкирские старшины женили Абулхаира на башкирке. Женитьба хана казалось В.Н.Татищеву “опасной” и он рекомендовал Абулхаиру ехать в Оренбург.
В конце марта 1738 года Абулхаир направил письмо Уфимскому воеводе с требованием: ” ездясчих, в город Уфу и из города не держать и не останавливать, а черемисам, чувашам грабить и таскать воли не давать и Е.И.В.-ва подданных беречь и охранять, государства не разорять”. Письмо содержало также требование Абулхаира в свободном движении торговых караванов из Уфы в Среднюю Азию, через Башкирию и казахские степи, и гарантируя им полную безопасность, утверждал, что Башкирия успокоилась. Затем он направляет всем руководителям восстания письма, чтоб все башкиры, “между собою жили в согласии”.
У В.Н.Татищева возникла новая забота – поскорее извлечь Абулхаира из башкирских волостей.
В середине апреля 1738 года Абулхаир хан в сопровождении башкир-участников приехал в Оренбург. Этот приезд встревожил коменданта Оренбурга майора Григория Лукича Останкова, который донес В.Н. Татищеву, что “Абулхаир хан весьма не порядочно поступает – привел с собой воров – башкирцев немало, а к тому прибывает, и вскоре немалого числа со главными ворами ожидают”. “Непорядочность” поступков Абулхаира выразилась в том, что он не встал явно на сторону восставших и начал притеснять башкир, сохранявших верность правительству: “по челобитью оных воров, забрал Абулхаир хан многих верноподданных башкирцев и правит на них скот и прочее, не приемля оправдания, и на себя велит штраф платить”. Г.Л. Останков велел сказать хану, что “ему по челобитью воров суда давать не надлежит, но он де хан выняв саблю, сказал: город де мой и для меня построен. А кто не послушают, тому голову отрублю”/3, 998/. В начале марта 1738 года Абулхаир отправляет письмо к капитану Батову в Табынск, где он обещает отпустить всех пленных, находящихся в его распоряжении. Он пишет, что “имеющиеся в Кайсацкой орде и в Башкирии пленники будут возвращены, русских к русским, мусульманских к мусульманам”/4, 368/, т.е. здесь он выступает ханом как казахского, так и башкирского народов. Абулхаир согласился дать башкирам отдельного хана, решив послать к ним своего сына Ходжи-Ахмета. Чтобы поднять значение нового башкирского хана, Абулхаир, по согласию восставших старшин, решил отправить в свои кочевья особое посольство за Ходжи Ахметом. Главой посольства был руководитель восстания Ногайской дороги Кусяп Султангулов. С этой целью Кусяп в середине апреля 1738 года приехал к хану под Оренбург. Это событие стало известно Оренбургскому коменданту Г.Л.Останкову, который решил направить к Абулхаиру приглашение посетить город и принять участие в предстоящем празднике. С помощью муллы Мансура Абдрахманова, состоявшего переводчиком при сыне Абулхаира султане Ералы, который тогда содержался в Оренбурге в качестве аманата, Г.Л.Останкову удалось заманить в город хана, и находившегося при нём 20 человек свиты, среди которых был и Кусяп Султангулов. Как только гости прибыли в Оренбург, Кусяп и трое башкир были немедленно схвачены под стражу. Но, чтобы не обидеть и не испугать Абулхаир хана, В.Н.Татищев немедленно написал ему, что будто бы майор арестовал тех старшин самовольно, и обещал наказать виновного, а Г.Л.Останкову, между тем, дал знать, чтобы он усилил надзор над арестованными, хана же “более прежнего довольствовал “. Извещая импера¬трицу, В.Н.Татищев писал 9 мая 1738 года: “хотя Абулхаир хан свою присягу нарушил, однако я, взирая на глупую их дикость и опасаясь, чтобы других их султанов и ханов жестокостью не отстращать, намерен с ними ласково обойтиться, и о погрешностях его разговором выговорит”/6, 158/.
Абулхаир ничем не мог помочь башкирам, поскольку влиятельные батыры – Бокенбай и Джанибек стояли на позиции: “если воры башкирцы придут, то переловя, отдать в Оренбург”. В июне 1738 года Абулхаир перестал поддерживать башкирское движение. Между тем, начальник комиссии Башкирских дел Л.Я.Саймонов 19 июня прибыл в Табынск, и требовал, чтобы повстанцы пришли с повинной.
Сеит-бай и Рыса-бай, Елдаш, Мандар и Тюлкугура к середине августа 1738 года из-за страха окончательного разгрома их кочевий и поголовного истребления населения, как это было в предыдущих восстаниях, пришли с повинной.
Поимка Бепени в октябре 1738 года явилась заключительным моментом башкирского восстания 1737-1738 гг. Представители местной администрации могли подводить итоги борьбы с восстанием. С целью предотвращения нового выступления башкир, тайный советник В.Н.Татищев на генеральном собрании высказал мысль, что “хотя Закамская линия была беспользы устроена, но ныне как оная так и в Казани много полков содержать нужды нет, понеже по Самаре от Волги до Яика и по Яику до вершины, а оттуда до самой Сибири городками расстояниями не далее 30 вёрст загородиться и оные регулярными и нерегулярными населяться, то уже киргизам через Яик между крепостями переходить и российским подданным вред чинить весьма будет опасно, а башкирцам имея за спиной так много войска воровать никак будет неудобно “/3, 1168-1168 об/.
Целью вооружённой борьбой 1737-1738 гг. башкир было изменение политики по отношению к ним. Однако, царизм не только отказался идти на уступки, но и приступил к массовому физическому уничтожению недовольных башкир. Так, в 1735 году было уничтожено 500 человек, и отдано в рабство 20 человек; в 1736-1737 году предано смертной казни 5192 человека, отдано в рабство женщин и детей 1657, сослано в ссылку 1652 человека. В 1738-1739 году при В.А.Урусове казнено 10880 человек, отдано в рабство женщин и детей 6705 и сослано 1584 человека. Сколько убито людей, ограблено и сожжено деревень вне всяких официальных данных – учёту не поддаётся.

Литература:

1. Малов Е. О новокрещенской конторе. – Казань, 1978.
2. Рычков П.И. Топография Оренбургская, т.е. обстоятельное описание Оренбургской губернии. – Оренбург,1887.
3. Российский Государственный архив древних актов (РГАДА) Ф.248. О.17. Кн.1164. Л.744.
4. Материалы по истории Башкирской АССР. Ч.1. Под ред. А.П. Чулошникова. – М.-Л.: АН СССР, 1936.
5. Устюгов В.Н. Башкирские восстания 1737-1739 гг. – М.-Л.,1950.
6. Витевский В.Н. И.И. Неплюев и Оренбургкий край в прошлом его составе до 1758 года. – Т.1- 4. – Казань, 1889-1897.