Аттила (Attila) (ок. 395– 453) – король гуннов, император Гуннской державы, полководец (правил с 434 по 453 гг.) С полным основанием его следует считать наиболее выдающейся личностью I тысячелетия.

Биография

Аттила (род. ок. 395 г. – ум. в 453 г.), правил с 434 по 453 гг. Греческие и латинские источники свидетельствуют, что Аттила происходил из царского рода, который на протяжении поколений правил гуннами. С кончиной в 434 г. Ругилы (Руа) гуннов возглавили два его племянника Аттила и Бледа, сыновья брата Мундзука. После смерти в 444–445 гг. Бледы. Аттила становится единовластным правителем огромной державы гуннов. К этому времени за свои полководческие заслуги он был признан высоким званием «magister militum» («главнокомандующий войска»). 

Аттила был крупным государственным деятелем, совершившим великие деяния, мудрым правителем, искусным дипломатом и справедливым судьёй. С полным основанием его следует считать наиболее выдающейся личностью I тысячелетия. При нем военное искусство гуннов особенно продемонстрировало себя в ходе победных сражений с обеими Римскими империями (Восточно-Римская и Западно-Римская).

Ещё в 435–436 гг. гунны, возглавляемые Аттилой, присоединили к себе Королевство бургундов между Майном и Рейном, которое было подвластно Риму. Это событие позднее легло в основу сюжета «Песнь о Нибелунгах» – известного эпического произведения Германии, находящегося в кругу таких творений как поэмы Гомера и «Песнь о Роланде», «Слово о полку Игореве». Здесь и в других произведениях германского эпоса и скандинавских саг Аттила выступает как спаситель народов от ига Римской империи. Выдающийся византийский хронист, историк и дипломат V в. грек Приск Панийский, участвовавший в 448 г. в византийском посольстве к царю гуннов, в своей «Historia Byzantina» (Византийской истории), сохранившейся во фрагментах, характеризует Аттилу как крупного государственного деятеля, совершающего великие деяния, мудрого правителя, искусного дипломата и справедливого судью. В описании объединения Аттилы, грозного соперника сверхдержавы того времени – Римского государства, Приск объективен. Он повествует о том, как обе империи (Западно-Римская и Восточно-Римская) искали союза с всесильным правителем гуннов. Они соперничали между собой в стремлении приобрести расположение гордого властителя. При дворе Аттилы в Паннонии Приск встретил посланников западного императора Валентиниана III, стремившихся удержать гуннов от похода на Запад. Особенно настойчиво добивалась сохранения мира с Аттилой Византия.

Но не только Западная и Восточная империи искали союза с Гуннской державой. В 40–50-х гг. V в. Аттила приобрел столь великую славу могучего правителя, что к нему за помощью обращались короли и вожди других народов.

Заслуги

Аттила – император Гуннской державы. Гунны (хунны) с древности населяли Центральную Азию. Они относились к тюркоязычным племенам. Еще в IV в. до н.э. китайцы называли гуннов среди своих самых серьезных противников. Гуннские военные вожди добились значительных успехов в войнах с Ханьской империей.

Начиная со II в. до н.э. Китай, не сумев сломить гуннов своими силами, наносит им поражение с помощью других кочевых народов. В первой половине II в. н.э. началась миграция гуннских племен в Восточный Казахстан и Семиречье, а так же в прикаспийские и заволжские степи. В середине IV в. они вторглись в область между Волгой и Доном. Завоевав аланов на Северном Кавказе, подчинив Боспорское царство, они перешли Дон, сокрушили многоплеменную державу остготского короля Эрманариха в Юго-Восточной Европе (375 г.). Этот год послужил началом целого ряда передвижений, приведших к Великому переселению народов  в Евразии.

Великое переселение народов явилось переломным этапом во всемирной истории, начало которому положил именно гуннский союз племен своим продвижением из глубин Центральной Азии на запад европейского континента. Начиная с этого времени, происходил синтез, интеграция общественных отношений, культур и традиций племен и народов, населявших евразийское пространство.

За время векового существования (IV–V вв.) в Европе в бурную эпоху Великого переселения народов Гуннская держава с центром в Паннонии объективно оказала своё воздействие на судьбы европейской истории. Помимо войн и переселений в той исторической эпохе можно увидеть пример многогранного взаимодействия Востока и Запада.

Наибольшего территориального расширения и наибольшей мощи Гуннская держава достигла под предводительством Аттилы. При нем Гуннская держава состояла из 4-х частей: на северных рубежах она простиралась от царства гуннов на запад до Германии. На юге данниками Аттилы являлись обе Римские империи (Восточно-Римская и Западно-Римская). По своей территории и влиянию империя Аттилы географически охватывала тем самым почти все 4 части света: с востока на запад и с севера на юг (древнетюркское: tört bulun, казахское: «дүниенің төрт бұрышы»). Гуннские пределы простирались с востока на запад – от Алтая, Средней Азии и Кавказа до Дуная и Рейна. Гуннский союз в Центральной Азии способствовал сложению впоследствии казахского этноса и других тюркоязычных народов.

Многие народы Европы рассматривали Гуннскую державу как противовес Римской империи, как спасительницу от римской экспансии. Ряд германских племен, находившихся в зависимости от Гуннской державы, – участвовали в войнах против Рима. Словом, империя гуннов занимала определенное место в истории Европы в переломный переходный период от античности к средним векам.

К середине V в. взаимоотношения между Западно-Римской империей и Гуннской державой все более ухудшались. Гигантское столкновение этих сил становилось очевидным. 

Накопив и сконцентрировав силы, правитель гуннов организовал поход на Западную Европу. Современник той бурной эпохи Проспер Тиро, который был также секретарем Папы Римского Льва I Великого, называя поход Аттилы на запад главным событием, писал: «Attila post necem fratris auctus opibus interempi multa vicinarum sibi gentium milia cogit in bellum, quod Gothis tantum se inferre tamquam custos Romanae amicitati denuntiabat. sed cum transito Rheno saevissimos eius impetus multae Gallicanae urbes experirentur, cito et nostris et Gothis placuit, ut furori superborum hostium consociatis exercitibus repugnaretur, tantaque patricii Aetii providentia fuit, ut raptim congregatis undique bellatoribus viris adversae multitudini non inpar occurreret». («Аттила, который после убийства своего брата стал еще сильнее, принудил тысячи соседних народов к войне, которую, как он объяснял как друг римлян ведет только против готов. После того, как он переправился через Рейн, многочисленные галльские города охватил страх. И решили быстро наши (римляне – К.Ж.) и готы объединенными войсками встретить дерзкого врага. Тут проявил себя очень патриций Аэций, который смог спешно собрать рассеянные повсюду силы и противопоставить врагу») [1].

К числу важнейших свидетельств той эпохи относятся архивы и материалы папской переписки, которые, к сожалению, до сих пор не стали предметом должного анализа. А между тем эти уникальные по своей сути источники на латинском языке, сосредоточенные в Ватикане, книгохранилищах и фондах Ватиканской Апостольской библиотеки (Biblioteca Apostolica Vaticana), позволяют реконструировать сложные перипетии того времени. Так, в письме императору Восточно-Римской империи Маркиану (450–457) от 23 апреля 451 г. папа Лев I Великий (440-461 гг.) дал ясно понять, что согласие двух христианских императоров Запада и Востока смогло бы противостоять еретическим поползновениям и нашествиям варваров («nam inter principes Christianos spiritu dei confirmante concordiam gemina per totum mundum fiducia roboratur, quia profectus caritatis et fidei utrorumque armorum potentiam insuperabilem facit, ut propitiato per unam confessionem deo simul et haetretica falsitae et barbara destruatur hostilitas…») [2].

Почему же Аттила пошел войной не на Италию, а в Галлию? Вопрос этот заслуживает внимания. Да, взаимоотношения Аттилы с обеими Римскими империями в 450–451 гг. ухудшились. Так, после смерти в июле 450 г. императора Восточно-Римской империи Феодосия II, пришедший к власти Маркиан начал отказываться платить дань гуннам, что было прежде. При этом восточные ромейцы обещали посланникам Аттилы, что в случае, если он будет настроен мирно, они сделают ему дары. Но, если же пойдет войной, то тем же и будет встречен.

Здесь стоит нам остановиться на эпизоде, связанном с Гонорией, которая как сестра императора Валентиниана III имела свое влияние в Риме. Как передает греческий хронист VI–VII вв. Иоанн Антиохийский, ссылаясь на Приска, Гонория – сестра римского императора Валентиниана III имела связь со своим управляющим по дому, с неким Евгением. Связь эта была уличена, после чего Евгений – казнен, а Гонория была обвенчана с незнакомым придворным. Гонория, озлобленная этим и прежде всего тем, что она при дворе своего брата была приговорена к прозябанию, – послала своего евнуха (Гиацинфуса) к Аттиле, прося его о помощи и предлагая ему свою руку, а также возмещение всего того, что связано с ее освобождением. По возвращению в Рим, Гиацинфус потерял голову в поисках Гонории… [3].

Нетрудно догадаться, что Валентиниан III и его полководец Аэций, настроенные против гуннов, не желали видеть Гонорию даже в качестве формальной соправительницы. Что касается Аттилы, то в борьбе с Римской империей он хотел через так сказать «псевдоневесту» Гонорию получить возможность оказывать влияние на правящую верхушку в Риме. Через своего посланника, как писал Приск, Аттила требовал вместе с Гонорией и половину богатств ее отца, которая по праву принадлежит ей как дочери императора. Поскольку римляне не приняли этих условий Аттилы, последний начал готовиться к войне («Etiam dimidiam imperii partem sibi Valentinianum debere, quum ad Honoriam jure paternum regnum pertineret,  quo  injusta fratris cupidate private  esset.  sed  quu  Romani Occidentales in prinia sententia persisterent et Attilae mandata rejicerent, ipse toto exercitu convocato majore vi bellum paravit») [4].

В цепи надвигавшегося конфликта следует отметить и ситуацию, связанную с борьбой за трон у рипуарских франков. Последние, как известно, поселились на территории Северной Галлии. После смерти короля франков разразилась борьба между его сыновьями. Как пишет Приск, старший сын тяготел к Аттиле, младший – к Аэцию.

Еще раньше, согласно галльской хронике, когда в 448 г. римские войска подавили в Галлии народное движение багаудов, король гуннов предоставил убежище одному из активных участников восстания, известному медику Евдоксию (Eudoxius arte medicus, pravi, sed exercitati ingenii, in Bogauda id temporis mota delatus and Ghunos confugit) [5].

Как характеризует Иордан правителя гуннов, при всей суровости он был ловким человеком, который прежде чем пуститься в драку, действовал хитростью. Конечно, речь здесь идет о давних приемах, которые во все времена применялись, вписываясь в извечную формулу: для достижения цели все средства хороши. И действительно, Аттила через своего посланника к императору Валентиниану передал, что он не выступает против Римского государства, а решает споры с вестготским королем.

Борьба с гуннами объединила Римскую империю и Вестготское королевство, а также другие союзы кельтских и германских племен. Были забыты прежние противоречия и борьба, в том числе полководца Аэция и вестготов. Объединенное войско Рима, Вестготского королевства и других союзов племен Запада возглавил патриций Флавий Аэций. Последний в свое время в период борьбы за власть в Риме бежал к гуннам, получил их поддержку и, вернувшись в 433 г. с гуннским войском в Италию, снова занял высшие должности в государстве и получил командование вооруженными силами империи. В связи с пребыванием Аэция в стране гуннов интересно отметить, что он здесь встречался с молодым Аттилой, своим будущим противником. За время своего заложничества, Аэций имел возможность близко узнать гуннов и, что было для него особенно существенно в дальнейшем, изучить их военную организацию и способы ведения войны [6].

Что касается Аттилы, то его политическое положение к этому времени заметно осложнилось. Восточно-Римская империя, отказываясь от ранее уплачиваемой дани, готовилась к военным действиям. Однако король гуннов с присущим ему упорством оставался непреклонным. И фронт его противников начинался от Константинополя через Рим до Вестготского и Франкского королевств, а также других политических и племенных образований Европы.

Завоевательный пыл гуннов обратился на Запад и в начале 451 г. Аттила предпринял свой поход. Борясь за гегемонию в Европе, он хотел завладеть богатыми землями королевств бургундов, вестготов и франков в Галлии. Вместе с гуннами шли подвластные и союзные им германские племена остготов, гепидов, скиров, ругиев, герулов, тюрингов, а также аланы.

Переправившись через Рейн, войско Аттилы направилось к Триру и далее двумя колоннами – на северо-восток Галлии. Нависшая опасность, тем более, что в Европе хорошо помнили о первых гуннских вторжениях, – быстро объединила и их германских союзников, в том числе на территории Галлии – вестготов, бургундов, франков, саксов.

Как полагал готский автор VI в. Иордан, войско Аттилы насчитывало полмиллиона человек (cuius exercitus quingentorum milium esse numero ferebatur) [7]. Численность войска гуннов перед походом в Галлию – полмиллиона человек – конечно преувеличена готским автором. Однако сейчас можно со всей определенностью сказать, что армия Аттилы могла составлять самое большее от 100 000 до 120 000 чел.: силы его противников насчитывали примерно столько же.

На стороне Аттилы было до 25 больших и малых племен. Каждое из них могло выставить до 10 000 воинов или 1 тумен. На случай войны около 1/3 всадников обычно оставалась для защиты родных мест (тыла). Аттила мог собрать в поход максимум (25 х 6 600 всадников), то есть самое большее до 165 000 воинов. Авангардные и арьергардные части при этом состояли из союзных родов и племен, которые принимали участие в сражениях постольку-поскольку. Далее мы должны учитывать и то, что гуннский правитель одновременно запланировал военные действия и на Востоке, в частности, на Кавказе, где он лично не участвовал. Все это, в конечном счете, дает нам основание полагать о приведенной нами численности гуннского войска (от 100 тыс. до 120 тыс. чел.), которая реально может соответствовать периоду поздней античности и начала средних веков.

Но вернемся к событиям галльского похода Аттилы. 9 апреля 451 г. после двухдневной осады пал Мец, в огне пылали затем Тонгерен, Шпейер, Реймс. Сильная паника охватила и Париж. Жители древней Лютеции хотели уже бежать. Легенда приписывает спасение города необычайно храброму поведению некоей женщины – св. Геновеи (Женевьевы) [Heilige Genovea], которая впоследствии стала известна как покровительница Парижа. Из «Житии cв. Гeнoвeи» мы узнаем, как она уговорила жителей не уходить из Парижа и оставаться, прося бога о помощи, который может спасти их от нависшей опасности…[8].

Однако Аттила не дошел до Парижа, с левого фланга гунны подступили к Орлеану (Aureliani, Orleans), начав его штурм. И местом решающего (генерального) сражения стали Каталаунские поля (лат. Campi Catalaunici) в Шампани (Галлия, т.е. совр. Франция). Эта местность берет свое начало по названию кельтского племени Catuvellauner, равнина между Труа (Troyes) и совр. Шалон-сюр-Марн (Chalons-sur-Marne) во Франции. Можно по праву считать, что оно относится к числу крупнейших битв и наряду с Каннами (216 г. до.н.э.) во времена Ганнибала и Ватерлоо (1815 г.) в период Наполеона, относится к знаменитым битвам европейской и мировой истории.

С переменным успехом шла борьба за господствующую высоту. Аэцию, хорошо знавшему тактику боя соперников, казалось, удалось отбить новую атаку наступающих гуннов. Такого с Аттилой не бывало, и он решил вовремя укрепить свое войско речами: «После побед над таким множеством племен, после того как весь мир – если вы устоите! – покорен, я считаю бесполезным побуждать вас словами как не смыслящих, в чем дело. Пусть ищет этого либо новый вождь, либо неопытное войско. Пусть воспрянет дух ваш, пусть вскипит свойственная вам ярость! Теперь, гунны, употребите ваше разумение, примените ваше оружие! Ранен ли кто – пусть добивается смерти противника, невредим ли – пусть насытится кровью врагов. Идущих к победе не достигают никакие стрелы, а идущих к смерти рок повергает и во время мира. Наконец, к чему фортуна утвердила гуннов победителями стольких племен, если не для того, чтобы приготовить их к ликованию после этого боя? Кто же, наконец, открыл предкам нашим путь к Мэотидам, столько веков пребывавший замкнутым и сокровенным? Кто же заставил тогда перед безоружными отступить вооруженных? Лица гуннов не могло вынести все собравшееся множество. Я не сомневаюсь в исходе – вот поле, которое сулили нам все наши удачи! И я первый пущу стрелу во врага. Кто может пребывать в покое, если Аттила сражается, тот уже похоронен!».

И зажженные этими словами все устремились в бой. Аттила сам руководил битвой. В одно мгновение все смешалось. Боевые кличи, блеск сабель и пыль, которая поднялась за ринувшимися всадниками. Сходятся в рукопашную: битва – лютая, переменная, зверская, упорная. Как продолжает далее Иордан, «о подобном бое никогда до сих пор не рассказывала никакая древность, хотя она и повествует о таких деяниях, величественнее каковых нет ничего, что можно было бы наблюдать в жизни, если только не быть самому свидетелем этого самого чуда. Если верить старикам, то ручей на упомянутом поле, протекавший в низких берегах, сильно разлился от крови и ран убитых».

До самой ночи продолжалась битва, как собственно и полагал сам Аттила. С наступлением темноты и римско-вестготское войско вернулось в свой лагерь, не отважившись штурмовать лагерь Аттилы из-за боязни града гуннских стрел. Аэций, оторванный от своих в ночной сумятице, блуждая между врагами, не случилось ли чего плохого с готами, пришел, наконец, к союзным лагерям и провел остаток ночи под охраной щитов (relicuum noctis scutorum defensione transegit) [9].

В Каталаунской битве, вопреки некоторым западным хроникам, стороны не добились перевеса. Здесь очень важны сведения самих очевидцев тех лет и хотя их мало, но все же есть. Так непосредственный современник той бурной эпохи, очевидец Проспер Тиро писал: «in quo conflictu quamvis neutris cedentibus inaestimabiles strages commorientium facte sint, Chunos tamen eo constat victos fuisse, quod ammissa proeliandi fiducia qui superfuerant ad propria reverterunt» (в этой битве ни одна из сторон не одержала победу. Число павших было безмерным…) [10].

Гуннская держава на Западе не могла не привлекать к себе внимания. Так, в «Идеях к философии истории человечества» И.Г. Гердер, стоявший на евроцентристских позициях, все же писал, что царь гуннов Аттила подобно метеору промелькнул на небе Европы. При нем могущество гуннов достигло своего устрашающего величия… Он справедлив, очень добр к своим подданным, недоверчив к врагам, горд перед гордыми римлянами; с войском повернул на Запад, стремительно пролетел через всю Германию, перешел Рейн, разрушил половину Галлии – все трепетало перед ним, пока, наконец, западные народы не собрали войско и не выступили против него. «Аттила, – продолжает немецкий просветитель, – поступил тактически мудро, стянул свои войска в Каталаунскую долину, где путь к отступлению был всегда открыт; против него выступили римляне, готы, леты, арморики, бреоны, бургунды, саксы, аланы, франки. Он сам руководил сражением. Битва была кровопролитной, царь вестготов пал на поле брани; погибли бесчисленные воины… Аттила перешел Рейн в обратном направлении, никто не преследовал его…» [11].

В оценке рассматриваемой крупнейшей битвы ряд западных ученых нового и новейшего времени, черпая сведения у хронистов раннего средневековья, используют их порой некритически. А это всегда затрудняет задачу объективной оценки исторической реальности.

Среди новейших исследователей Запада немало характеристик о том, что в битве на Каталаунских полях не было победителей, число погибших было неимоверным [12], что «Аэций со всеми своими союзниками не мог продолжить сражение против Аттилы» [13 б], «Аттилу можно поставить в один ряд со значительными личностями мировой истории» [14].     

Ситуацию в Галлии, на наш взгляд, можно объяснить слишком большим размахом походов Аттилы и невозможностью в пределах огромной территории сдерживать под единым руководством массу племен и образований, которые социально и этнически с гуннами не были связаны.

Силы гуннов после «битвы народов» 451 г. отнюдь не были исчерпаны. Думается, это была не победа в прежнем духе Аттилы, но и поражением это тоже назвать трудно. Свидетельством тому служит тот факт, что буквально через короткое время Аттила предпринял новый поход теперь уже в сердце Римской империи – Италию. В этом, на мой взгляд, и заключался измененный в ходе галльской компании стратегический замысел великого гуннского полководца [15]. 

По возвращении с галльского похода Аттила возобновил требования к Восточно-Римской империи об уплате дани в прежних размерах. Отправив небольшой отряд против Византии, он с основными силами повел наступление на Италию. Гуннские войска захватили такие города, как Аквилея, Конкордия, Альтин, Патавий (ныне Падуя), Вицетия (ныне Виченца), Верона, Бриксия (ныне Брешия), Бергамо, Милан, Тицин (ныне Павия).

После того как вся Северная Италия была взята гуннами, их путь в Рим был недолог. Все более очевидным становилось, что Римская империя не располагала силой, способной остановить натиск грозных завоевателей, и Аттила был близок к мировому господству.

В этом трудном для Западно-Римской империи положении Валентиниан III бездействовал в Равенне, тревожно следя за тем, что произойдет дальше. Что касается Аэция, то он также был в замешательстве. Армия Рима не могла далее противостоять натиску гуннов, она была парализована их успехами в Северной Италии. В конце концов, решено было использовать вполне апробированный восточными ромейцами (византийцами) прием: делегирование посольства к Аттиле. Его возглавил сам папа Лев I, прозванный позднее Великим; в его составе находились также консул Авин и префект г. Рима Тригеций. Современник тех дней Проспер Тиро писал: «…et tot nobilium provinciarum lattissima eversione credita est saevilia et cupiditas hostilis explenda, mhilque inter omnia consilia principis ac senatns populique Romani salubrius visum est, quam ut per legates pax truculentissimi regis expeteretur, Suscepit hoc negotim cum vim consulari Avieno et viro praefectorio Trygetio beatissimus papa Leo auxilio dei fretus, quem scirel numquam piorum laboribus defuisse. nee aliud secutum est quam praesumpserat fides, nam tota leganione dignanter accepts ita summi sacerdotis praesentia rex gavisus est, ut bello abstinerc praeciperet et ultra Danuvium promissa pace discederet» (и сильные разрушения ряда провинций, сопровождавшиеся жестокостью и алчностью врага оставляли только одну надежду на то, что власть, сенат и римский народ ничего лучшего не найдут, как просить через посольство безжалостного короля о мире. Эта задача была возложена на эксконсула Авина и экспрефекта Тригеция и блаженного папу Льва, возлагавшего все надежды на бога, который, как он знал, не оставит своих в беде. Он понимал также, что его вера ему предвещала. Все посольство было принято с уважением, король был особенно доволен присутствием высшего главы церкви, что отказался от дальнейшего ведения войны, обещая соблюдать мир и вернуться обратно по ту сторону Дуная) [16].

На первый взгляд представляется парадоксальной встреча двух личностей. С одной стороны, Аттила – государь, стоявший во главе Гуннской империи, грозный завоеватель; человек, глубоко вобравший в себя языческие представления своего народа. Имя его еще раз всколыхнуло язычество Востока и Севера Европы в пору начала распространения христианства. С другой стороны, это папа римский Лев I – глава христианской церковной иерархии.

Кстати говоря, миссия Льва I к Аттиле объективно подняла высоко авторитет папы, оказавшего влияние на повелителя народов Востока и Запада в столь грозный для Римской империи час. И Лев I был прозван Великим.

И если Аттила, стоявший у стен Рима, остановился тогда перед папой, то этого нельзя сказать о Гейзерихе, короле вандалов. Тремя годам позже, в 455 году, тому же Льву I не удалось удержать его. Вандалы опустошили и  разрушили Рим, до нитки обобрали его население; отсюда и понятие «вандализм» – массовое уничтожение культурных и материальных ценностей, зверства и бессмысленная жестокость. После 14-дневного разграбления Рима Гейзерих со своими войсками ушел из города, вывозя оттуда и тысячи пленных ремесленников. Как писал, в частности, Прокопий Кесарийский, Гейзерих, «нагрузив на корабли огромное количество золота и иных царских сокровищ, отплыл в Карфаген, забрав из дворца и медь, и все остальное. Он ограбил и храм Юпитера Капитолийского и снял с него половину крыши. Эта крыша была сделана из лучшей меди и покрыта густым слоем золота, представляя величественное и изумительное зрелище. Из кораблей, что были у Гизериха, один, который вез статуи, говорят, погиб, со всеми же остальными вандалы вошли благополучно в гавань Карфагена» [17].

И то, что властитель огромной Гуннской державы, данниками которой были обе Римские империи, остановился перед капитулирующим городом Римом, внимая просьбам посольства во главе с Папой Римским, – говорит о мудрости Аттилы. Он остановил буйство своего войска, отказываясь, по существу, от бессмысленных разрушений и жертв. Здесь Аттила выгодно отличается от короля вандалов Гейзериха или – вестготов Алариха, хотя в некоторых церковных легендах его окрестили прозвищем «flagellum dei» т.е. в переводе с латыни «Бич Божий».

Продолжая анализ рассматриваемой встречи на Амбулейском поле Аттилы и Льва I, мы должны отметить, что именно после нее начинается подъем авторитета церкви и папства. Для истории папства и всей средневековой Европы эта встреча имела объективно огромное значение в смысле роста политического влияния пап и клира на протяжении всего средневековья и последующей истории.Папство превращается постепенно в активную силу, способную вершить светскими делами в масштабах Европы и за ее пределами.

Возвращаясь вновь к указанной встрече на Амбулейском поле 452 г., вспоминается факт из новой истории Европы XIX в., когда после битвы в Сольферино в 1859 г. Наполеон III пригласил австрийского императора Франца Иосифа I к переговорам, которые проходили в 5 км. от того исторического места, где 1400 лет назад была миссия Льва I к Аттиле. Людская молва до сих пор говорит о встрече здесь короля гуннов с папой…[18] 

Память

В Ватикане, в книгохранилищах и фондах Ватиканской Апостольской библиотеки (Biblioteca Apostolica Vaticana), занимающей первое место в Европе по древности и богатству манускриптов (рукописей) и библиографических редкостей, мною проделана значительная научно-поисковая работа. Так, выявлены новые источниковые материалы по истории Гуннской империи; большая часть этих источников представлена исключительно на латинском языке.

Аттила, выгодно отличался от своих современников – воителей, предпринимавших походы на Рим. Он проявил уважение к христианской религии и Римскому Папе. Поэтому не случайно и сейчас в главном христианском храме мира – соборе Святого Петра в Риме можно увидеть изображения великого правителя Гуннской империи. Это барельеф XVII века, выполненный скульптором Алессандро Альгарди. На нем изображена историческая встреча Льва І с Аттилой в 452 г. Этот же сюжет запечатлен Рафаэлем в станце Элиодор. В связи с этим хочу особо почеркнуть, что мною выявлено очень важное по счету теперь уже третье изображение Аттилы, которое не встречается в изданиях, посвященных истории Гуннской империи и Рима. Речь идет об одной из галерей в составе музеев Ватикана. Фреска выполнена в XVI веке. Снизу надпись «S.Leo Pont.Max.Attila.Furentem. Reprimit», что означает в переводе с латыни: «Папа Лев Великий останавливает грозного Аттилу». Копия этой фрески помещена в библиотеке Аль-Фараби КазНУ. Это изображение Аттилы я озвучил и показал во время пресс-конференции в национальном пресс-клубе в Алматы 15 октября 2014 г.

В отличие от известного изображения Рафаэля в Станце Элиодор (Stanza di Eliodorо)  музеев Ватикана «Встреча Льва Великого с Аттилой» и барельефа XVII века скульптора Алессандро Альгарди, на этой фреске Аттила предстает перед нами сидящим на белом коне в золотой короне правителя гуннов. Во всем его облике проглядывается победитель, покоривший Северную Италию. После чего путь гуннов в Рим был не долог. Армия Римской империи после знаменитой Каталаунской битвы не в состоянии была противостоять натиску гуннов. Империя делегирует посольство во главе с папой Львом I.

И тут мы просматриваем почтительное отношение папского престола к личности Аттилы, которое сохраняется и до сего времени.

Фреска в Ватикане. Выполнена в XVI в. Снизу надпись: «S.Leo Pont. Max. Attila. Furentem. Reprimit», что означает в переводе с латыни: «Папа Лев Великий останавливает грозного Аттилу».

Как историк-медиевист не могу не сказать здесь и о том, что именно после этой исторической встречи 452 г. на Амбулейском поле Аттилы и Льва І начинается подъем авторитета самой церкви и папства. Папа Лев І был прозван Львом Великим (Leo Magnus), поскольку он смог уговорить Аттилу не идти на Рим и остановить его в тот грозный для империи час.

Время  Аттилы оставило неизгладимый след в истории Евразии, который сохранился не только в исторических сочинениях, хрониках и эпических творениях. Читая и анализируя редкие исторические свидетельства на латинском, раннегерманских и скандинавских языках, мне удалось установить, что, по крайней мере, в 18-и произведениях германского героического эпоса и скандинавских саг отражены великие деяния гуннов и их правителя (в них он называется Attila, Etzel, Atzel, Atli, Atla) 

В «Das Nibelungenlied» («Песнь о Нибелунгах») читаем:

«König Etzels Herrschaft war so weit erkannt,

Daß man zu allen Zeiten an seinem Hofe fand

Die allerkünsten Recken, davon man je vernommen

Bei Christen oder Heiden; die waren all mit ihm gekommen.

Bei ihm war allerwegen, so sieht man’s nimmermehr

So christlicher Glaube als heidnischer Verkehr.

Wozu nach seiner Sitte sich auch ein jeder schlug,

Das schuf des Königs Milde, man gab doch allen genug».

В переводе на русский язык это звучит так:

«Себя прославил Этцель так, что из всех краев

К его двору стекалось немало удальцов.

Был с каждым он приветлив, учтив и щедр без меры,

Будь то боец языческой иль христианской веры.

Такого не увидишь теперь уже вовек.

Любой, владыке гуннов служивший человек,

Какой бы он при этом ни соблюдал закон,

Был Этцелем за преданность сполна вознагражден». 

В погребальном песнопении (жоктау) гунны так поминали дела и подвиги своего правителя:

Praecipuus Hunnorum rex Attila

patre genitus Mundzuco

fortissimarum gentium dominus

qui inaudita ante se potentia solus 

(5) Scythica et Germanica regna possedit

nec non utraque Romani orbis imperia

captis civitatibus terruit

et, ne praedae reliqua subderentur,

placatus precibus annuum vectigal

accepit:

(10) cumque haec omnia proventu felicitatis

egerit,

non vulneiu hostium, non fraude

suorum,

sed gente incolume, inter gaudia laetus

sine sensu doloris occubuit.

quis ergo hunc exitum putet,

(15) quem nullus aestimat vindicandum? 

Великий король гуннов Аттила,

рожденный от отца своего Мундзука,

господин сильнейших племен.

Ты, который с неслыханным дотоле могуществом

(5) один овладел скифским и германским королевствами,

который захватом городов поверг в ужас

обе империи римского мира,

и, дабы не было отдано и остальное на разграбление,

умилостивленный молениями принял ежегодную дань.

(10) И со счастливым исходом совершив все это,

скончался не от вражеской раны, не от коварства своих,

но в радости и веселии, когда племя пребывало целым и невредимым.

без чувства боли

Кто же примет это за кончину,

(15) Когда никто не почитает ее подлежащей отмщению? [19].

Можно по праву считать, что ни одна из хвалебных песен об Александре Македонском не может сравниться с содержанием жоқтау (прощальная песня-плач об усопшем) по Аттиле. Имя Аттилы со средних веков сохраняется и в топонимике Германии, несмотря на некоторые лингвистические изменения с течением времени. Например, названия в сельском округе “Hetzelistal” (“Hetzelinstall”), букв, “долина Этцеля” в местечке Оффенбург, “Hetzelhof” (“Etzelshof”), “Atzelhof” (“двор Этцеля”) у Гейдельберга, Atzelbach («источник Атцеля») у Оттенхёфена, “Atzenweiler” («хутор Этцеля») в Лимпахе, “Attlisberg” («гора Атли») у Св. Блазиена и др. О местах пребывания (пути) гуннов в Европе свидетельствуют и такие наименования, как Unkel (Hunkel, Hunkele, Hunkale), означавший «путь гуннов» через Рейн; “Hunsbruk” Гунсбрук) букв, «мост гуннов» через Маас вблизи Маастриха; Hennegau /Gau der Hunnen/ (Геннегау) «округ гуннов» в Бельгии и др.  

Исключительное место в вооружении гуннов занимал лук со стрелами, в использовании которого они достигли высокого совершенства. Луки особой ассиметричной формы, сделанные из эластичного дерева, к которому прикреплялись пластинки рога, сухожилия, костяные накладки, – поражали цель на расстоянии св. 150 м, в то время как противник мог самое большее достигать 50–60 м.

В масштабной тематической выставке, организованной в г. Шпейере в 2007–2008 гг. одним из крупных исторических музеев Германии (Historisches Museum der Pfalz, Speyer) были представлены подлинные экспонаты как ведущих крупных музеев Германии, так и известных музеев стран Европы: Австрии, Венгрии, Румынии, Словакии, Чехии, Польши, Франции, Италии. Эти материалы гуннской эпохи в свою очередь позволяют полнее воссоздать картины военного искусства, хозяйственного быта, религиозных верований и обрядов. Здесь немало места было уделено археологическим данным, свидетельствующим о различных сторонах развития материальной культуры и военного искусство гуннов. На выставке (ее я лично посетил) на одном из мониторов был представлен компьютерный образ гуннского воина на коне, который демонстрирует приемы конного боя. Зрители могли увидеть, как конник на полном скаку прямо или в повороте назад за какой-то миг был способен выпустить из своего лука множество стрел… Или в другом случае, казалось бы, отступающий воин, вдруг резко разворачивается и также молниеносно поражает противника.

По выводам организаторов выставки и ряда немецких ученых-историков, археологов, этнологов, одним из потомков гуннов являются и казахи, предки которых издревле населяли обширные евразийские степи, предрасполагавшие к занятию коневодством и конно-кочевому быту (Reiternomadische Kultur).

Хроники того периода отмечают, что гунны были прежде всего конными лучниками. Точность, с которой гуннские всадники поражали своих противников с помощью своего оружия, не переставала удивлять римлян и всех других, кто имел с ними дело. Римляне стремились завладеть этими луками. Например, об этом свидетельствует Флавий Вегеций – римский писатель IV–V в., автор «Epitoma rei militaris» («Краткое изложение военного дела»). В нем он отмечает улучшение вооружения конницы Римской империи, имея прежде всего в виду мощный лук степняков-гуннов.

Это оружие воинов-конников Востока как высшее достижение их военного искуства можно было встретить и через 1000 лет, например в армии Османской империи XVII в. Можно привести и другие примеры. Например, полководец византийского императора Юстиниана Велисарий именно под влиянием гуннов и аваров, оснастил главную часть своей армии луками, стрелами, мечами и щитами. И благодаря этому он добился перевеса над готами в Италии. Можно сказать, что с точки зрения военной элементы искусства гуннов были использованы и Альбрехтом Валленштейном, опытным военноначальником, командовавшим крупными отрядами наёмников на императорский службе Габсбургов во время европейской Тридцатилетний войны 1618–1648 гг.

Гунны относились к коню с особым трепетом и почитанием. Общественное состояние гуннов можно охарактеризовать в целом  как конно-кочевую цивилизацию. В европейских университетах, в своих докладах и лекциях я подчеркиваю, что гунны являлись не только завоевателями, они привнесли элементы культуры Востока на Запад. Например, образцы оружия гуннов: однолезвийные мечи и кинжалы, стрелы с угольчатыми наконечниками; знаменитое коннское снаряжение. О них европейский мир до пришествия гуннов и не знал.

Результаты современных археологических раскопок в регионах гуннских поселений, свидетельствуют о достаточно высоком уровне развития ремёсел, торговли, материальной культуры, военного искусства и других сторон общественного строя гуннского общества. К великолепным образцам ювелирного искусства гуннов относятся, например, золотые и серебряные диадемы, колты, кулоны, серьги, наконечники гривен, фибулы и мн.др., которые перекликаются по своему стилю и образу с ювелирным мастерством казахов.

Большой интерес вызывают знаменитые гуннские бронзовые котлы, по которым можно проследить и сходство с сакскими аналогами, хранящимися в том числе в Центральном Государственном музее Казахстана.

В Германии о гуннах помнили всегда. Мне удалось найти материалы, в частности «Речь о гуннах» (die Hunnenrede) последнего кайзера Вильгельма II (1859-1941 гг.). В 1900 г. Германия также как и другие страны Европы отправила экспедиционный корпус в Китай для подавления т.н. «боксерского восстания». 27 июля 1900 г. в Бремерхафане в своей речи император Вильгельм II призывал немецких солдат быть похожими на гуннов: «Pardon wird nicht gegeben, Gefangene werden nicht gemacht. Wie vor tausend Jahren die Hunnen unter König Etzel sich einen Namen gemacht haben, der sie noch jetzt in Überlieferung und Märchen gewaltig erscheinen lässt, so muss der Name, Deutscher in China auf tausend Jahre durch euch in einer Weise bestätigt werden, dass niemals wieder ein Chinese es wagt, einen Deutschen auch nur scheel anzusehen». Дословно это звучит так: никакой слабости, пленных не брать. Быть такими же храбрыми воинами, какими тысячу лет назад зарекомендовали себя гунны во главе со своим победоносным правителем и полководцем Аттилой…

После смерти Аттилы держава гуннов на Западе распалась при его сыновьях. Гунны оставались севернее Нижнего Дуная, однако большая их часть ушла в Причерноморье и далее на восток Евразии по направлению к Уралу и Аральскому морю, то есть в исконные восточные пределы огромной Гуннской империи.

За время векового существования в бурную эпоху Великого переселения народов, Гуннская держава объективно оказала свое воздействие на судьбы европейской, евразийской истории в плане перехода к новой эпохе и цивилизации. После падения Римской империи шире раздвигается полоса цивилизации, и она находит развитие в регионах севернее Альп – Западной, Центральной, Восточной Европе. Возрастает значение собственно «Европы» как таковой, пришедшее на смену старой Римской империи. Германские, кельтские и другие общности заполняют тот «вакуум», который образовался после гуннских вторжений. После Аттилы на арену приходит другая известная личность I тысячелетия – Карл Великий – император Франкской империи с центром в Париже и Аахене. Эта держава Каролингов на Западе положила начало складыванию трех будущих крупных европейских государств – Франции, Германии, Италии.

Список литературы и источников:

1. Prosper Tiro. Epitoma de Chronicon, 1364/ – In: Monumenta Germaniae Historica (MGH)/ Auctores Antiquissmi, t. IX, Chronica minora, Vol. I Ed.T. Mommsen. Berolini, 1892, p. 481.
2. Biblioteca Apostolica Vaticana (BAV), Vaticani Latini (Vat. lat. 541, f. 67–68 r). 
3. Johannes Antiochenus. Fragmenta, 199 – FHG, Ed. C. Mullerus, Parisiis, Didot, 1851, Vol. IV, p. 613–614.
4. Priscus Panites. Historia Byzantina, fr. 16 – FHG. – Paris, 1851, Ed. C. Mullerus. Parisiis, Didot, 1851, Vol. IV, p. 99.
5. Chronica Gallica a 452 et 511 // Ed. Th Mommsen // MGH: Auct. Antiquiss. T.IX: Chronica minora. Saes. IV-VII. B., 1892. Vol.I. p.662.
6. Современник Аэция галло-римский поэт Аполлинарий Сидоний (ок. 430–489 гг.) писал в «Панегирике императору Авиту» в 456 г., что Аэций «не раз был обучен скифской (гуннской – К.Ж.) войне». «Scythico quia saepeduello edoctus». (Sidonius Apollinaris. Carmina, VII, Ed. P. Mohr. Leipzig, 1895).
7. Jordanes. Getica. Monumenta Germaniae Historica. Auctores Antiquissimi. Ed. Th. Mommsen. Berolini, Weidmannos, 1882, Т. V, p.1., 182.
8. Vita St. Genovefae. Ed. С. Künstle. – Leipzig, 1910, cap.9.
9. Jordanes. Getica., 202–206., 207–208., 212
10. Prosper Tiro. Epitoma de Chronicon, 1364 – MGH, Berolini, 1892, p. 481–482.
11. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. Пер. и прим. А.В. Михайлова. – М.: Наука. 1977. – С. 516–517.
12. Bona I. Das Hunnenreich. – Budapest.-Stuttgart, 1991, S.97
13. Stickler T. Die Hunnen. München, Beck Verl., 2007, S.95 ff.
14. Schreiber H. Attila und Hunnen. – Düsseldorf. Albatros Verl., 2006, S.309 ff.
15. Жумагулов К.Т. Каталаунское сражение в сюжетах евразийской истории // Материалы VIII Международного Евразийского научного форума, посвященного 20-летию независимости Республики Казахстан: «Научное творчество Л.Н. Гумилева и история народов Евразии: Современные подходы и перспективы». – Астана, 2011. – С. 8–16.
16. Prosper Tiro. Epitoma de Chronicon, 1367 -MGH, Auct. Ant,  T. IX,  Chr.min., Vol. I, 1892, p. 482.
17. Procopius Caesariensis. Opera omnia. Ed. J. Haury, G. Wirth. – Leipzig, 1962–1965, BV De bello Vandalico, I,V, 4–6.
18. Zhumagulov K.T. Attila the Hun and the turning point of ancient history. 3^rd International Multidisciplinary Scientific Conference on Social Sciences and arts SGEM. 2016. Conference Proceedings. Sofia, Bulgaria, 2016.-pp.9–17.
19. Хрестоматия по истории Евразии. Ч. 1. / Сост. К.Т. Жумагулов и др. – Алматы: Қазақ университеті, 2018. – С. 139–141.

Автор:Жумагулов К.Т., д.и.н.,

проф., поч. академик НАН РК