Махмуд аль-Кашгари (1029/1038–1101) – выдающийся ученый, мыслитель XI века, автор первого энциклопедического издания – словаря тюркских наречий «Диван лугат ат-турк» («Словарь тюркских наречий»), используемого в среде тюркоязычных племен, населявших территорию Туркестана.

Биография

Родился в городе Кашгар, но имел связи с городом Барсхан, который ассоциировался с его отцом Хусейном б. Мухаммадом Чагри-тегином, правившим государством Караханидов. Кашгар был одним из центров Восточного каганата. Барсхан был городом на побережье Иссык-куля, недалеко от Кашгара, в котором проживали карлуки и уйгуры. Городом Барсхан правил его отец Хусейн б. Мухаммад Чагри-тегин, который являлся потомком правящей династии Караханидов (992–1212) Богра ханов/Илек ханов. В труде ал-Масуди в X веке упоминается что город Барсхан являлся территорией народа чигиль. Первоначальное образование М. Кашгари получил от своей матери Буби Рабия, образованной дочери ходжи Сайыф ад-Дина. Впоследствии образование было продолжено им в Бухаре, Самарканде, Багдаде и Мерве, Нишапуре – интеллектуальных центрах арабского мира.

Заслуги

Произведение Махмуда Кашгари «Диван лугат ат-турк» (1072–1074) является бесценным памятником тюркской письменности. Произведение основано на сравнительном анализе материалов, используемых в среде тюркоязычных народов, населявших территорию Туркестана, большую часть из которого составляла территория современного Восточного Туркестана, Казахстана от Иртыша до Сырдарьи и  район Приыссыкулья включительно. В X–XI веках в связи с созданием государства Караханидов и Сельджукской империи и их влиянием было связано начало нового периода в истории Средней Азии и Ближнего Востока. Активное взаимодействие тюрков с арабским миром, вхождение в орбиту ислама ставит перед ними необходимость соответствия велениям нового времени. Известно, что «аль-Кашгари  создает труд, в котором отражен образ тюрков, могущественных «Правителей века», располагающих помимо воинской доблести и богатой культурой мало известной мусульманам. По аль-Кашгари, это народ, воплощающий в себе самые лучшие человеческие качества …, тюрки высоко чтят свой язык и проявляют особое расположение к тем, кто говорит по-тюркски» [1, с. 24–25]. В других примерах М. Кашгари подчеркивая, что «вершина добродетели в языке» и «тюркские наречия идут наравне с арабским языком, подобно двум коням на скачке» вводит тюркские языки в мир современной ему исламской цивилизации [1, c. 24–26]. 

Согласно информации, изложенной автором, создавая свой труд, он прошел все степи и города тюрков. Анализ данных, изложенных в «Словаре…», свидетельствует о том, что пространственные границы тюркского мира очерчивались границами государства Караханидов, в пределах регионов, близких к оазису Сырдарьи, верховьям реки Или, Кашгаром. Авторы полагают что родным языком ученого мог являться хакани-чигильский диалект и карлукский или же смешанный карлукско-чигильский диалекты. Вместе с тем Кашгари замечает, что наиболее корректным являются языки ягма и тухси, населявших земли вдоль Или, Иртыша, Ямара и Итиля (Волги). А наиболее распространен был язык караханидских правителей [2, с. 508].

Работу над энциклопедическим трудом «Диван лугат ат-турк» ученый начинает в зрелом возрасте в 1072 году и завершает его в 1074 году в Багдаде [2, c. 504–505].

Стремление Махмуда Кашгари, обладавшего отличным образованием, полученным в лучших культурных центрах Ближнего Востока (Бухаре, Самарканде, Мерве, Багдаде) познакомить окружающий его современный мир с достоинствами тюркских народов, среди которых главным является познание через знание языка, объясняется как деятельность личности обладающей государственным мышлением. Содержание энциклопедического труда М. Кашгари иллюстрирует уровень его исторического самосознания, соответствующего той цивилизации, которая создавалась в столь непростую эпоху [3, с. 192–193].

Методы, используемые ученым для передачи основных достижений тюрков, поражают своей широтой и разносторонностью. В словаре «кроме богатейшего лингвистического материала, сосредоточены и этнографические сведения: о песнях, которыми сопровождались календарные и семейные обряды, тематике лирических песен, сказочном эпосе и героических сказаниях (более 400 примеров); бытовые понятия, термины, употребляемые в медицине и астрологии, ремеслах и земледелии, названиях явлений природы, народных понятиях, которые определяют пространственно-временные рамки и др.; об этике и морали; о мировосприятии и мн.др. [4, c. 46; 5, с.58–69; 6, с. 269–271].

Представляют интерес и сведения о топонимической номенклатуре, представленной в «Словаре …», среди которых упоминаются не только названия водных источников, но и названия населенных пунктов (города Баласагун,  Тараз, Испиджаб, Шаш, Қашқар и др.) [3, с. 197]. Барсхан – наименование населенного пункта в Прииссыккулье, с которым непосредственно была связана жизнь М. Кашгари, озеро Иссык-Куль, упоминаемые в «Словаре …» сохранились в современной топонимике Кыргызстана [7, с. 166].

При описании тюркских народов автор подразделяет их на северные и южные, перечисляя их с востока на запад. Среди северных пишет о печенегах, кыпчаках, огузах, йемеках, башгуртах, басмылах, кай, ябаку, татарах и кыргызах. В южной группе описывает племена: чигиль, тухси, ягма, ыграк, чарук, джумул, уйгур [4, с. 47].

Заслугой Махмуда Кашгари является упоминание о том, что тюркские племена ягма, чигиль, тухси пользовались письменно-литературным языком эпохи, который он называет языком «хакания». На языке «хакания» говорила тюркская социальная элита в своей этнической среде. Правящая верхушка, придворные круги всегда и везде предпочитали разговаривать или на иностранном языке или на родном, но пользовались высоким стилем, далеким от разговорного языка. Таким представляется язык хакания, часто упоминаемым автором. Последовательный расцвет языка хакания послужил формированию письменного литературного языка кыпчаков и карлукско-кыпчакского языков [8, с. 32–45]. Отмечая непревзойденную ценность энциклопедического издания как памятника исторической диалектологии тюркских языков, анализируя труд Махмуда Кашгари, Баскаков Н.А. пишет, что «языки огузов и кыпчаков характеризуются диалектными особенностями перехода  й ˃ дж, м ˃ б, т ˃ д в начале слов и к ˃ х в других позициях. Языки кыпчаков, тухси и ягма … уже в то время не имели фонемы ч, которая соотвествовала в них звуку ш, что характерно и для современных казахского, каракалпакского и ногайского языков» [4, c. 47].

Единственный экземпляр рукописи словаря «Диван лугат ат-турк» хранится в Стамбуле и состоит из 1-го тома (319 с.). Дошедший до нас список словаря является первой копией арабского письменного оригинала, выполненного Мухаммадом бин Абу-Бекр ад-Дамашки, иранцем по происхождению. Она была снята с оригинала через 200 лет после его написания. Словарь на арабском языке впервые был опубликован в 1915–1917 гг в Турции (в трех томах). Впоследствии словарь был переведен Б. Аталаем на турецкий язык и опубликован: т. 1 – в 1939 г, т. 2 – в 1940 г., т. 3 – в 1941. В словаре содержится много грамматических и диалектологических замечаний по языкам тюркских племен; в нем приводится 291 пословица и поговорка и около 300 отрывков песен различного содержания, а также четверостишия. Словарь впервые был исследован К. Броккельманом, который в 1928 г. опубликовал том тюркских слов, избранных из него. В словаре отражена лексика 31 тюркского диалекта, которые были распространены в XI в. в тех районах, где Мамуд Кашгари собирал материалы для словаря [8, c. 32].

Всего имеется 414 помет, из них лишь 21 помета указывает на один диалект. В словаре зафиксировано 10 слов с пометой «уйгур». По утверждению Махмуда Кашгари, хотя уйгуры и говорили по тюркски, они имели также язык, на котором общались между собой и пользовались особым письмом, состоящим из 24 знаков. По утверждению Махмуда Кашгари, самым легким языком является язык огузских племен, а самым правильными – языки тохсы и ягма: лишь при 12 словах стоит помета «ягма» и при пяти – «тохсы». Это свидетельствует, что представители этих племен уже имели сложившийся язык. По всей вероятности этот смешанный язык лег в основу литературного языка государства Караханидов. В этом языке было мало арабских и персидских элементов, сложных арабско-персидских оборотов и сочетаний, но он изобиловал архаизмами. Многие из них были достоянием лишь литературного языка [8, c. 32–33].

Период формирования огузского языка пришелся на карлукско-караханидскую эпоху. В огузский письменный язык вошли как полноценные компоненты диалекты кыпчаков, йемеков, печенегов и булгар. Огузский письменный язык также был смешанным. Пометы, сделанные Махмудом Кашгари к тюркским словам свидетельствуют, что автор жил и собирал свои материалы там, где преобладали огузские племена, в соседстве с которыми были компактно расселены карлуки, чигили, аргу, кыпчаки. Истолкование остальных помет показывает, что такие роды и племена как ягма, ябаку, йемек, тохсы, кай, на территории, где путешествовал Махмуд Кашгари, не составляли компактной массы населения и были в значительной степени смешаны с основным населением и их говоры почти слились с огузскими, кыпчакскими, чигильскими, аргу диалектами. Примечательно, что названные мыслителем племена, еще в период расцвета Западного Тюркского каганата в VI–VIII веках и в периоды IX–X веков были уже известны арабским авторам до создания государства Караханидов [2, c. 508–510].

Основная часть огузских племен населяла территорию от низовьев Сырдарьи до Аральского моря и далее, охватывая Хорезм, низовья реки Амударьи, вплоть до Каспийского моря. Соседями огузов были кыпчакские племена, которые часто смешивались с огузами. Материалы по огузским диалектам М. Кашгари собирал среди огузских племен в основном от низовьев Сырдарьи до Аральского моря. Кыпчакские племена в этот период населяли территорию от реки Иртыш на востоке до низовьев Сырдарьи. Чигили занимали территорию севернее оз. Иссык-Куль до р. Или и далее на запад до реки Чу. Их соседями на юге были карлукские племена, территория которых распространялась до Тараза–Таласа, а на севере до Чу. К примеру, «Многие из слов приводимых М. Кашгари не сохранились, но сохранившиеся: қум – песок; оң – правый; сіз – вы в словаре помечены «чигиль» [8, c. 32–45].

Культурный центр описываемого периода – Баласагун, находился в центре расселения племен аргу, чигиль, карлук. Сам факт обитания этих племен на той территории, где формировался смешанный литературный язык, отличный не только от староуйгурского, но и от новоуйгурского, дает основание предполагать, что языки чигильских и карлукских племен внесли заметный вклад в этот литературный язык. Большое количество помет «аргу» свидетельствует, что М. Кашгари, по видимому, жил и собирал материалы среди племени аргу. По его словам аргу жили на территории между Испиджабом и Баласагуном, по среднему течению р. Талас и р. Чу. Города Баласагун, Мерке, Талас до некоторой степени были населены аргу и можно предполагать, что территория, занятая племенами аргу простиралась до среднего течения Сырдарьи, где жили огузские племена [8, c. 43].

В связи с темой родства огузов и кыпчаков следует обратиться и к легендарным преданиям, эпическим произведениям о происхождении кыпчаков, сохранившихся в целом ряде источников. По версии, записанной историком монголов лейб-врачом Фазлаллах Рашид ад-Дином в труде «Джами ат-таварих» («Сборник летописей»), генеалогическая история кыпчаков непосредственно связана с огузами и эпоним «кыпчак» явился следствием имянаречения самим легендарным Огуз каганом. Рождение мальчика на острове, образуемом течением двух рек, в дупле дерева, именуемом на тюркском «кыпчак» и послужившее поводом для его имянаречения ханом, описывается и у другого автора – Абулгази хана Хивинского. О связи имени кыпчаков с историей их участия в событиях жизни огузов и Огуз хана, а также самого эпонима кыпчак с деревом описывается и в уйгурской рукописи «Огуз-наме» [9, с. 24].

Информация об этнонимах, тамгах и уранах кыпчаков содержится в этнографических источниках. В китайских источниках и в тюркской рунической Онгинской надписи семь племен (се-яньто) названы jeti eren «семь мужей предводителей» [10, с. 17]. Этим племенам покровительствовало семизвездное скопление Плеяд. В труде Махмуда Кашгари и в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина племя с тем же названием указано в одном и том же списке огузских племен.

Анализируя тамгу этого племени, Г.Н. Потанин отмечал, что ее «рисунок представляет собой три наклонно расположенные линии, оканчивающиеся вверху стилизованным изображением звезд. Слева от них имеется изображение лука. Этот рисунок совпадает с рядом наскальных изображений». Название племени соответствовало, переданному у М. Кашгари уркер, значившего «лось». Ураном кыпчаков был «байтерек», являющийся символом дерева, в котором был рожден предок кыпчаков [10, с. 18].

Содержание энциклопедического труда мыслителя М. Кашгари позволяет также обратиться к теме о связи собирательного обозначения всех названных в «Словаре …» тюркских племен словом Түркс их идеологическим, традиционным мировоззренческим комплексом. Перечисляя города и степи  тюрков, называя их племенные наименования, М. Кашгари свидетельствует, что они понимали друг друга и говорили между собой на родственных языках и на вопрос кто ты? звучал ответ – я тюрк [2, c. 506]. Среди большого количества авторитетных мнений по вопросу об этимологии термина тюрк, обращает на себя внимание мнение о том, что он «разъясняется как собирательное имя, значение которого было понятно на большой территории и которое объединяло многие племена расового и этнического происхождения» [11, c. 129–130]. Ссылаясь на мнение профессора А.Н. Баскакова, автор также принимает его доводы о том, что основа словатюрк (түрк) могла произойти «по названию родственных отношений свойства, например – «туркун, төркүн», в смысле родители и родня замужней женщины» [11, c. 130–131].

Карта мира Махмуда Кашгари

Не вызывает сомнения, что наименования, несущие информацию о женщинах тюркского общества в «Словаре …»: «қайин – родня по женской линии»; «қатун –титул всех дочерей и продолжительниц рода Афрасиаба», «туркун – место сбора племени, родительский дом» [1, c. 71; с. 386; с. 413] содержат определенную семантическую нагрузку. Сравнительный анализ описанных терминов с данными из других источников подверждает нашу мысль о их связи с идеологическим комплексом тюрков. Например форма тамги кыпчаков в виде двух вертикальных полос, в действительности, является обозначением двух деревьев: береза (қаин) и карагач (қарағай). Казахское қаин/береза, на древнем тюркском и сохранившееся ныне в якутском языке звучит как қатын, в значении «хозяйка», «госпожа». В казахской лексике для обозначения родственников со стороны жены поныне используется термин қаин жұрт.

Историческая проекция термина қатын/қаин, сохранившаяся в обозначении тамги кыпчаков, дает основание для множества основополагающих выводов по истории тюркских народов в целом. Тюркские топонимы являются важным источником для исторической реконструкции и позволяют выявить особенности развития языка, материальной, духовной культуры народов, населявших те или иные территории. В разных тюркских языках слово катун в форме гадын, катын означает «женщина»; в алтайском кадын имеет значение «женщина, госпожа». В монгольском же языке наблюдается смысловой сдвиг: «княгиня, повелительница, ханша, госпожа». В эвенкийском языке катун – «сказочная героиня, жена богатыря, дама». Между тем, обычно именно так (повелительница, госпожа) объясняется название алтайской реки Катунь.

В топонимии Азии обнаруживаются немало аналогичных географических названий Хатан-Булак в Монголии, Хатунхэ – левый приток р. Тумыньцзян в Северо-Восточном Китае, р. Катанца – левый приток р. Казыра в Западных Саянах. Реку Иртыш ханты называют Катанас и Катон-Карагай на Алтае в Восточно-Казахстанской области [12, с. 190–191]. Второе значение древнетюркского слова қатын, хатан ныне утерянное «река». В таком значении оно употребляется в енисейских рунических наскальных надписях [13, c. 179].

Комплексный анализ источников помогает выявить истинное значение топонима р. Катунь/Қатын с точки зрения развития духовной культуры тюрков. В описании событий периода создания Тюркского каганата китайские источники свидетельствуют, что первый тюркский каган Бумын принял тронное имя Или кагана, значившее, что его владения расположены на реке Или, а супругу назвал Катунь/Қатын [14, с. 228].

В VII–VIII вв. в Ташкентском оазисе получили распространение монеты с изображением четы правителей – кагана и катун, с надписями на согдийском и тюркском языках на аверсе [15, с. 119]. На реверсах монет изображены родовые тамги правителей. Иконографический стиль портретов изображенных правителей сходен с портретами тюрков на каменных изваяниях и фресках из средневековых городов с территории Средней Азии и Казахстана (Пянджикент в Узбекистане, Куйрук тобе в Южном Казахстане). Анализ тюркских парных мужских и женских статуй на памятниках святилищ Мерке и Жайсан, совместно с данными выше перечисленных источников, позволяет произвести реконструкцию мировоззрения древнетюркского общества [16, c. 54–67].

Вероятно, развитие тюркского топонима, сохранившегося в наименовании реки Катунь, совместно с названием реки Бия отражают основы идеологического комплекса тюрков, важным элементом которого являлись мировоззренческие представления о единстве божеств тюркского пантеона Тенгри и Жер-Су, одним из символов которых являлась вода, река, именуемая в древности словом қатын.

Топоним Катон-Карагай на Алтае в Восточно-Казахстанской области в действительности, без искажения будет правильным писать Қатын-Қарағай, что соответствует тамговому обозначению кыпчаков, указывая на первоначальный ареал их расселения. Более того, в тамговом символизме кыпчаков в форме единства двух разных пород деревьев сокрыто истинное, глубоко историчное, событийно важное для всех тюркских народов соединение традиционных мировоззренческих начал представителей восточного и западного ареалов большого тюркского мира. С другой стороны, основные черты идеологического комплекса средневековых тюрков, впоследствии составившие базовые духовные ориентиры кыпчаков – половцев, нашли свое отражение во всех видах источников, летописях, рукописях, монументальном искусстве и многом другом. Но все многообразие форм информативных материалов требует рассмотрения их в общем контексте развития истории тюркских народов в целом, с учетом акцента на формирование духовной культуры, основанной на идеологических ценностях. Следовательно, основу этимологии термина түрк может составить идея о высшем пантеоне божеств тюркского мира, традиционно верующих в святость их обитаемого пространства и поклоняющихся Жер-Су / Земле и Воде и чтущие свои родственные корни в лице родных по материнской линии.

Память

Содержание «Словаря тюркских наречий» актуально и поныне, пользуется спросом во всех сферах гуманитарного знания. Энциклопедия переиздана на многих языках тюркских и европейских народов, востребована в качестве бесценного источника по истории развития языка и литературы тюркских народов. Обширный объем информации, который нашел отражение в труде Махмуда Кашгари в XI веке, позволяет их использование в реконструкциях по историческому развитию духовной культуры тюркских народов, в языке, литературе, этнографии. Лексикологические и этимологические исследования наименований географических топонимов и антропонимов, представленных в энциклопедическом издании автора, являются важным свидетельством развития не только языка тюркских народов, казахов, но и их богатого исторического прошлого. На основе теоретико-методологического анализа возможно установить особенности развития памятников письменности во взаимной связи с процессом формирования этнической культуры тюркских народов Евразии [12, c. 122]. Вклад Махмуда Кашгари в становление тюркологии, филологических исследований тюркской языковой группы, восточного религиоведения и лексикографии бесценен. Автор «Словаря тюркских наречий» опередил европейскую науку о языке на несколько столетий.

Список литературы и источников:

1. Махмўд ал-Кãшгарũ Дũвãн Лугãт ат-Турк / Перевод, предисловие и комментарии З.-А. М. Ауэзовой. Индексы составлены Р. Эрмерсом. – Алматы: Дайк-Пресс. – 2005. – 1288 с. + 2 с. вкл.
2. Peter B. Golden. The Turkic world in Maḥmûd al-Kâshgharî // Complexity of interaction along the Eurasian steppe zone in the millenium CE. Edited by Jan Bemman, Michael Schmauder. Vor und Fruhgeschichtliche Archaologie Rheinische Friedrich-Wilhelms-Universitat. – Bonn, 2015. – 708 pages. – P. 503–556.
3. Егеубаев А. Түркі өркениетінің заңдылықтары мен ерекшеліктері (Жүсіп Баласағұнның «Құтадгу білік», Махмут Қашқаридың «Диуани-лұғат-ит-түрк» және тағы басқа ежелгі түркі ескерткіштерінде байқалатын белгілері) //Байырғы түркі өркениеті: Жазба ескерткіштер. Қазақстан республикасы 10 жылдығына арналған «Байырғы түркі өркениеті: Жазба ескерткіштер» атты халықаралық ғылыми-теориялық конференцияның материалдары. – Алматы: Ғылым, 2001. – 190–199 б.
4. Баскаков Н. А. Тюркские языки. – М., 1960. – 247 с. – С. 45–61.
5. Махмут Қашқаридің «Дивани луғат-ат-түрік сөздігіндегі» өлендер, мақал-мәтелдер // Ертедегі қазақ әдебиеті хрестоматиясы / Құрастырушылар: Б. Кенжебаев, Х. Сүінішәлиев, М. Жолдасбеков. – Астана: Күлтегін, 2012. –  240 б. –58–69 б.
6. Маемерова А.Р. «Диуани Луғат Ит-Түрк» ескерткішіндегі экономика саласы сөздерінің қазақ және түрік тілдеріндегі көрінісі // Түрк әлемі: тарих және қазіргі заман. Халықаралық Түрктану симпозиумы мақалалар жинағы. 2011 жылғы 28–29 сәүір. – Астана, 2011 – 485 б.
7. Табалдиев К. Ш. Древние памятники Тянь-Шаня. Махмуд Кашгари (Барсхани). Филолог, географ, философ XI века. Раздел 11. – Б.: V.R.S. Company. – 2011. – 320 c. – c. 160–169.
8. Наджип Э.Н. Исследования по истории тюркских языков XI–XIV вв. – М.: Наука, 1989. – 283 с. – С. 32–45.
9. Короглы Х. Огузский героический эпос. – М.: Наука, 1976. – 239 с.
10. Зуев Ю.А. Каганат Се-яньто и кимеки (к тюркской этногеографии Центральной Азии в середине VII века // Shygys. Ж. Института Востоковедения. Казахстан. – Алматы,  2004. – С. 11–21.
11. Айтмуратов Д. Тюркские этнонимы: каракалпак, черные клобуки, черкес, башкурт, кыргыз, уйгур, тюрк, печенег, сак, массагет, скиф. – Нукус: Каракалпакстан, 1986 г. – 236 с.
12. Мурзаев Э. М. Очерки топонимии. – М.: Мысль, 1974. – 382 с.
13. Батманов И. А. Язык енисейских памятников древнетюркской письменности. – Фрунзе: Изд-во. АН Киргизской ССР, 1959. – 218 с.
14. Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1. – М.–Л., 1950. – 381 с.
15. Бабаяров Г. Древнетюркские монеты Чачского оазиса (VI–VIII вв.). – Ташкент: Изд-во национальной библиотеки им. Алишера Навои, 2007. – 119 с.
16. Досымбаева А. История тюркских народов. Традиционное мировоззрение тюрков. – Алматы: Service Press,  2013. – 250 c.
17. Досымбаева А. Тюркология. Историко-археологический аспект. – Астана–Алматы: Service Press, 2014. – 224 c.

Автор: Досымбаева А.М., д.и.н.