1. Краткая характеристика орхонских памятников
Каждый народ вправе гордиться своей историей. Своим прошлым, вобравшим в себя и триумфальные шествия, и трагические уроки, гордимся и мы – казахи, казахстанцы. Вечными ценностями и предметом гордости нашей национальной истории являются сакский зверийный стиль в искусстве, научные наследия Аль-Фараби и Чокана, жизненный путь и подвиги батыров ХV – ХVIIIвв., фольклор и музыка Степи, труды Сакена Сейфуллина, Мухтара Ауэзова, Каныша Сатпаева, Алькея Маргулана и многое другое. Выдающиеся достижения социально-политической практики и интеллектуальных поисков протоказахов, казахов, всех казахстанцев достойно обогатили и органически вписались в мировую цивилизацию. Среди них особое место занимает культура письма. Речь идет о рунической письменности VI – IХвв., первые образцы которой датируются I тысячелетием до н.э. Камни с загадочными надписями, обнаруженные в Сибири, впервые стали известны европейцам в ХVII веке. XVIII век принес новые открытия. В XIX веке Енисейские надписи пополнились памятниками с побережья Орхона, что в Монголии. В среде ученых-лингвистов Европы началась нешуточная конкуренция за разгадку тайн древности. Наконец, ключ к тайнам рунических надписей нашел датский ученый Вильгельм Томсен. Это случилось в 1893 году. Дешифровка древнетюркских надписей на каменных изваяниях перевернула представление «передовой» Европы конца ХIХ века об «отсталой» Азии.
На сегодняшний день известно около 500 орхоно-енисейских памятников древнетюркской письменности. Часть из них обнаружена на юге Казахстана и в тюркологии она известна как Таласские памятники.
Высеченные XIII-ХV веков тому назад на камне слова вполне понятны по своему духу и содержанию современным казахам и киргизам, узбекам и азербайджанцам, уйгурам и туркам. Вот примеры из надписи в честь легендарного полководца VIII в. Кюльтегина.
Оригинал:
Беңгу таш тоқытдым, бiтiдiм
Аны көрiп, анча бiлiң
Казахский перевод:
Мәңгi тас тоқыттым (қалаттым),
Жаздым
Оны көрiп солай бiлiңдер
Русский перевод:
Я вечный камень приказал воздвигнуть (и)
написал
Глядя на него так знайте
Оригинал:
Үзе түрк теңрiсi
Түрк ыдуқ иiрi, субы
Анча тiмiс:
Түрк бүдүн йоқ болмазун тiйiн
Бүдүн болчун тiйiн
Қаңым Елтерiс қағанығ
Өгiм Iлбiлге қатунығ
Теңрi төпесiнте түтып
Иегерү көтермiс ерiнч
Казахский перевод:
Көкте түркi тәңрiсi
Түркiнiң қасиеттi жерi-суы
Былай дептi:
Түркi халқы жоқ болмасын дейiн
Халық болсын дейiн
Әкем Елтерiс қағанды
Шешем Елбiлге қатынды
Тәңрi төбесiне ұстап
Жоғары көтерген екен
Русский перевод:
Вверху небо тюрков,
Тюркская священная земля-вода так
сказали:
“Да не исчезнет тюркский народ! – они сказали
Да будет он народом! – они сказали
Моего отца Ильтериш кагана.
Мою мать Ильбилге-катун
Небо, поддержав со своей высоты
Вот как возвысило”
Орхоно-енисейские памятники содержат богатейшую информацию по истории государств и народов Евразийского континента, Центральной Азии, Китая. Надписи на камнях – это квинтэссенция мировоззрения, ценностных ориентиров, образа жизни, религиозных представлений древних тюрков. Композиционно и по сюжетным линиям они близки к эпическим произведениям, таким как «Алпамыс», «Козы Корпеш – Баян сулу», «Огуз-наме». Именно по этой причине советские ученые долго спорили относительно жанра и статуса древнетюркских памятников. Одни видели в них ранние образцы литературы, другие относили их в разряд исторических источников. Никоим образом не отрицая выводы и заключения наших предшественников, мы утверждаем: Орхоно-Енисейские памятники письменности – это Кодекс чести и Конституция государств древнетюркской цивилизации. Надписи на камнях отражают политический строй, социальную стуктуру, титулатуру наших предков, выражают их миропонимание,менталитет, законы, политику и идеологию, передают нормы и принципы отношений и связей между человеком, природой и обществом.
2. Древние тюрки о сотворении мира, кагане и «Вечном эле»
Древнетюркский социум периода раннего феодализма имел своеобразное представление о происхождении жизни, человека и природы. По убеждению древних тюрков, окружающий мир появился в строгой хронологической последовательности. Вначале были сотворены голубое небо и бурая земля. Затем между ними возникли человеческие сыны. Наконец, над человеческой общностью возвысились каганы. Причем голубое небо олицетворяло высшую созидательную силу – Тенгри, которая вершила судьбами народов, государств и каганов.
В социальной стратификации и властной титулатуре древнетюркского общества – каган первая величина. В надписях не раз утверждается, что управлять государством и народом каганы предназначены самим Тенгри. Однако, признавая особое, неземное, тенгрианское происхождение каганов, древние тюрки относились к ним вполне объективно и реалистично. Считали, что в разные периоды истории их государством управляли как мудрые, достойные, мужественные каганы, так и «неразумные, плохие» каганы. В целом, каган воспринимался им символом и источником власти, гарантом благополучия и безопасности страны. Соответственно высокие требования предьявлялись к личности кагана. Он должен был обладать такими качествами, как мудрость, справедливость, глубокое знание военного дела, дипломатии, умение находить и выдвигать на государственные должности способных и талантливых людей. Главная и конечная цель деятельности кагана во главе государства раскрыта в следующих словах надписи в честь Кюльтегина:
Так как небо оказало милость,
Так как у меня самого было счастье,
Я сел (на царство) каганом,
Сев каганом, бедный, неимущий народ
Я весь собрал.
Неимущий (бедный) народ я сделал богатым,
Малочисленный народ я сделал многочисленным
Для древних тюрков, отдавших должное главе государства, все же высшей ценностью считалась государственность, свобода и независимость страны. Они мечтали создать «Мәңгi ел» – «Вечный эль». «Тюркский народ, – читаем у Кюльтегина, – … у тебя нет никакого горя. Когда ты остаешься в Отюкенской черни, ты можешь жить, созидая вечный племенной союз». Отюкен – название священной местности, своеобразная столица древнетюркского государства. Коль государство тюркское вечно, вечными должны быть и его атрибуты, в т.ч. камни с надписями. Так они и назывались – «Мәңгi тас» – «вечные камни». Разумеется, в данном случае имелись ввиду не сам камень, а высеченные на них слова, завещания, советы и установки будущим потомкам. В малой надписи в честь Кюльтегина есть такие строки:
Все, что я имел сказать
На вечном камне я высек.
Глядя на него, знайте,
Нынешние народ (и) беки тюрков!
Послушные престолу беки,
Ведь вы склонны заблуждаться!
3. Слово и ученье
В государстве Бумына, Кутлыга, Кюльтегина и Тоньюкука очень высоко ставились значение и сила слов. На каменных изваяниях многократно подчеркивается полифункциональное назначение слов. Их авторы строго следили за правильностью и точностью своих слов, ибо не сомневались, что эти слова переживут века, по ним строят свою жизнь грядущие поколения. Ответственное и бережное отношение к словам как к историческому акту и духовному богатству предопредило социально-политический статус авторов, с одной стороны, глубину и содержание текста – с другой. В памятниках, установленных в честь каганов, полководцев, содержались размышления о судьбах государства, народа, армии. Когда речь шла об ученых, учителях, дипломатах, идеологах, то поднимались вопросы образования и воспитания, текущей политики и международного положения тюркского эля, охраны и использования духовно-культурного наследия. Культ слова и такое же отношение к нему у древних тюрков предельно ясно выражены в следующих строках:
От табгачского кагана резчиков я привел (и)
покрыл камень резьбой.
Они не исказили моих слов.
Я им приказал построить специальное здание внутри (и) снаружи.
Я приказал вырезать особую резьбу,
(и) камень я приказал воздвигнуть.
Сердечную мою речь вы,
Вплоть до сыновей (народа) “он ок” (“десяти стрел татов”).
Глядя на него знайте!
Впрочем, признание созидательных и разрушительных свойств слова сохранилось в общественном сознании и у современных казахов-потомков древних тюрков. «Өнер алды – қызыл тiл» («Из всех искусств первейшим является красноречие, ораторство»), «Отыз тiстен шыққан сөз – отыз рулы елге тарайды» («Слово, выроненное сквозь тридцати зубов, распространяется в среде тридцати народов»), «Ойнасаң да ойлап сөйле» («Даже шутя, говори осмысленно»), гласят казахские пословицы.
В системе социокультурных ценностей древнетюркского общества заметное место занимали учебные заведения. Педагоги – наставники давно минувших эпох посвящали своим ученикам целые научные трактаты. До нас дошла «Книга гаданий», рукопись которой ныне хранится в Британском музее. Она была написана в год барса второго месяца пятнадцатого числа (т.е. 17 марта 930 года или 4 марта 941г.) учителем из обители “Великого облака” для учеников Исиг Сангуна и Ита Чука. Труд является системным изложением принципов идеологии и политики государства тюрков. Здесь, комментируя многочисленные примеры жизненных ситуаций, увиденных якобы во сне, автор призывает молодежь уважать трон кагана, беречь богатство и собственность. Ему импонирует обыкновенное трудолюбие. Учитель давно минувших дней советует искренно любить родную землю, природу, окружающую среду. Ему дороги мир и согласие в семье, правильное воспитание детей. Учит молодежь смотреть в будущее с оптимизмом, осуждает воровство. В сравнительно-сопоставительном ключе дает ответы на вопрос «что хорошо, что плохо?» «Говорят: (некий) сын, рассердившись на своих родителей, ушел из дома, – читаем в “Книге гаданий”. – но затем после многих лет скитаний вернулся домой. Он сказал: да получу я наставления моей матери, да услышу я слова моего отца».
О значимости учебных заведений в жизни тюркского общества свидетельствует также тот факт, что и каганы, и знаменитые полководцы в надписях сообщают, когда и где они учились. Так, надпись в честь Тоньюкука начинается словами: «Бiлге Тоньюкуқ бен өзүм табгач iлiңе қылыңтым. Түрк бүдүн табғачқа көрүр ертi». Перевод: «Я сам мудрый Тоньюкук был воспитан в государстве табгачей. Тюркский народ подчинялся табгачам».
Уважительное отношение к учителям было присуще и каганам, и рядовому гражданину. В Суджинском памятнике от имени хана Яклакара сообщается о щедрых подарках, принесенных учителю – наставнику. Своих сыновей хан призывает в геройских поступках быть похожими на своего учителя.
4. Обычаи и традиции. Формула родства
Важнейшим элементом социокультурных ценностей древних тюрков выступают их обычаи и традиции. Проведение свадеб, рождение ребенка, смерть человека, подготовка военных походов, празднование победы над врагом – все это сопровождалось отправлением обычаев и традиций. Яклакар-хан не без гордости говорит о том, что женил трех сыновей, выдал замуж без калыма трех дочерей. «Бай ертім, ағлым он, йылкым сансыз өрті … кызымын калыңсыз біртім », высечено на камне. Перевод: «Богат я, сараев у меня десять, лошадей несметное количество. Дочерей выдал без калыма». О пышной свадьбе детей сообщается и в памятнике в честь Бильге-кагана. «Большими почестями выдал дочку замуж за тюргешского кагана. Большими почестями женил сына на дочери тюргешского кагана».
В надписях в честь Бильге-кагана и Кюльтегина подробно описаны похоронные обычай. По ним можно сделать несколько выводов. Во-первых, от момента кончины известной личности до ее погребения не существовало временного ограничения. Так, Бильге-каган умер 26 числа десятого месяца 734 года, а похоронен был 27 числа пятого месяца 735года. Во-вторых, траурная церемония проходила с участием большого количества гостей из дальнего и ближнего зарубежья. В-третьих, участники траура одаривали близких и родственников покойного драгоценностями, быстроногими скакунами, иными подарками. В-четвертых, оплакивая покойника, как прибывшие, так и близкие родственники вырывали волосы, наносили раны на свое лицо. В-пятых, в дни траура произносились прощальные речи, в которых перечислялись достоинства и лучшие качества покойника. В-шестых, траур по покойному продолжался целый год. «Кюльтегин в год овцы, в семнадцатый день отлетел (умер), – говорится в большой надписи. В девятый месяц, в двадцать седьмой (день) мы устроили погребение. (Надгробное ) здание, резьбу (и) камень с надписью в год обезьяны, в седьмой месяц, в двадцать седьмой (день) мы все освятили».
Древние тюрки считали, что судьбу человека, его жизнь и смерть предопределяет Тенгри. В то же время они не отрицали значения активной жизненной позиции личности, ее созидательно-познавательную деятельность. Хорошее деяние субъекта истории поощряется Тенгри, за плохое деяние он подвергается наказаниям со стороны Тенгри, считали наши предки. Дух вождей и лидеров почитали соразмерно заслугам. На каменных изваяниях высечены имена только тех каганов и исторических личностей, которые внесли достойный вклад в создание и укрепление Вечного эля.
Позитивное понимание человеческого фактора в истории, а также господство кочевого хозяйственно-культурного типа, требующего органического и слаженного коллективизма, объективно формировали механизмы родственных связей и этнической идентичности. Родственниками считались не только близкие по материнской или отцовской линии, но и подчиненные кагану по службе, военачальники, должностные лица. В надписи в честь Кюльтегина перечислены те, к кому обращают свои слова великий полководец: «мою речь слушайте до конца (полностью): следующие за (мной) мои младшие родичи, мои сыновья, союзные мне племена (и) народы, (стоящие) справа беки шадапыт, (стоящие) слева беки тарханы (и) приказные. Народ (и) беки токуз – огузов». В другом месте этого же памятника круг родственников расширяется: «моя мать – катун, следующие (за ней) мои (сводные матери), мои старшие родственницы, мои младшие родственницы, мои принцессы». К слову заметим, использованный нами отрывок в переводе И.Стеблевой не совсем точно определяет степень родства. В переводе М.Жолдасбекова эти строки весьма близки к оригиналу: “жеткiншегiм, ұланым, бiрiккен әулетiм, халқым, оңымда шад апа бектер, солымда тархан, бұйрық бектер. Тоғыз-оғыз бектерi, халқы”, “шешем-қатын, (онан соңғы аналар), жеңгелерiм, келiндерiм, ханымдар”. В числе кровных родственников токуз-огузы оказались не случайно. Здесь подчеркивается этническая идентичность древнетюркского племени. Генетическая и этническая общность осознавалась ими настолько глубоко, что она выражалась словами «наш тюрк», «мой собственный народ». Хотя между тюрками нередко случались конфликты и столкновения.
«Тюргешский каган был наш тюрк
(это) был мой народ
из-за (своего) неведения,
из-за того, что он согрешил против нас, его каган
умер.
Его приказные и беки тоже умерли»,
читаем из памятника.
Отношение древних тюрков к народам дальнего и ближнего зарубежья, этнически и генетически не связанных с ними, носило, говоря современным языком, протокольный, часто настороженный характер. Даже табгачей, китаизированных тюрков, не признавали своими, считая их обманщиками, лживыми, соблазнителями. Короче, духовно-культурное освоение действительности нашими далекими предками осуществлялось на принципах «Мы и Они».
5. Социальная структура и титулатура
Социокультурные ценности и ориентиры, пронизанные миропониманием «Мы и Они», сплачивали этнос. На их страже стояла армия. В ту эпоху, когда многие вопросы внешней политики и международных отношений решались силой оружия, огромное значение имели военное искусство и военная мысль. Слава и мощь древнетюркской империи создавались в результате военных успехов. Покоренные народы и территории, по словам Тоньюкука, «желтого золота, белого серебра, девушек (и) женщин, верблюдов (и) сокровищ (даров) доставили без ограничения». Надписи на камнях свидетельствуют, что древние тюрки достаточно глубоко разбирались в вопросах стратегии наступления и обороны, материально-технического и продовольственного снабжения армии, внезапного захвата противника, обхода, преследования отступающих сил, организации военной разведки, обеспечения единства фронта и тыла, подготовки и использования военных специалистов. Верховным главнокомандующим Вооруженных Сил был каган. Под руководством и при непосредственном участии его осуществлялись подготовка военного похода, объявление войны, назначение на должности, присвоение воинских званий, распределения трофеев. Древние тюрки внимательно следили за общественно-политической ситуацией в стране вероятного противника, широко опирались на данные разведки и дипломатии, изучали сильные и слабые стороны армии враждебной страны и её военачальников. Достижения военной мысли эпохи Бумына, Кюльтегина, Тоньюкука позже успешно применялись великим Чингисханом и его преемниками.
Носителем социокультурных ценностей был и остается народ. Народ и время – строгие судьи во всем. Они отделяют плевел от зерен, халтуру от шедевра. Истинные народные шедевры живут в веках. Хотя творцами шедевров являются интеллектуалы и специалисты, известные нам под обобщающим термином «интеллигенция».
Древние тюрки выдвинули из своей среды целую плеяду интеллектуалов и специалистов. Имена и деяния отдельных личностей вошли в анналы мировой истории. Статус и состав ранней общности интеллигенции зафиксированы на каменных изваяниях, что тоже подтверждает её высокую миссию и народное признание. По содержанию и значимости труда каждая группа интеллигенции обозначилась собственным названием. Каганы, тарханы, беки, т.е. политическая элита общества удостаивалась дефиниции «мудрые, смелые, гигантские люди». Их управленческие промахи и ошибки дорого обходились стране и народу. Как грозное предупреждение звучит тезис о том, что если из политической элиты «кто-то (буквально один человек) погрешил, (то) племена (и) народы» могут исчезнуть.
Высшее военное руководство вычленено термином «хозяин войны», «хозяин армии». Оно подчинялось непосредственно кагану. Полномочия и компетенции военачальника раскрыты в высеченных на памятнике словах Тоньюкука:
«…Советником был именно я,
я был его военачальником.
Ильтериш-кагану…
тюркскому Бёгу-кагану…
тюркскому Бильге-кагану…
Капаган-кагану…
труды (и) силы отдавал именно я,
и я же сам посылал подвижные отряды в далекие
набеги…
Я приводил покоренных врагов.
Мы с моим каганом водили войско в поход».
Дипломатический корпус интеллигенции обозначился дефиницией «елші» (посол). Задействованные в спецслужбы люди назывались «тілді» (говорящий) и «көрік» (видящий). Занятые идеологическим обеспечением практических дел в государстве составляли группу «жаршы» (глашатай), архитекторы и строители образовали группу «бедізші». Имеющиеся данные пока не позволяют проследить социальное развитие и демографическое состояние интеллигенции раннего средневековья. Ясно одно: древние тюрки приветствовали укрепление интеллектуального потенциала общества. В частности, освобождение от табгаческого ига они связывали с количественным и качественным ростом «мудрых, смелых, гигантских людей», военачальников. На памятнике Кюльтегину написано:
(войнами) …
Когда (их) стало семьсот мужей (войнов),
Народ, утративший государство (и) лишившийся
Кагана, ставший рабами,
Народ, ставший рабынями (и)
Народ, утративший свои тюркские законы,
Он создал (вновь и) обучил законам своих предков…»